сказка для детей и взрослых
Зависть – ужасное чувство. Зависть затуманивает сознание человека и может принести зло окружающим людям. Об этом написано много сказок, притч и рассказов, и я не смогла обойти эту тему стороной. Я расскажу Вам притчу о зависти и злости, современную сказку для детей и взрослых.
Содержание
- Современная сказка о Змее и Птицах
- Зависть – ужасное чувство
- Мораль притчи о зависти и злости
Современная сказка о Змее и Птицах
Моя притча о зависти и злости – очень грустная, но где есть зависть – там всегда есть место плохому. Итак, слушайте современную сказку о Змее и Птицах…
Восходящее солнце, мягкое и не жгучее, осветило своими лучами лесную поляну. Капельки росы, как миллиарды драгоценных камней, сверкали на листве и паутинках, слепя глаза.
Старый Филин зажмурился и приготовился спать.
– Деда, деда! Красиво как! Смотри! Деда, ну, ты слышишь? Давай полетаем, а?
– Спи…
– Но я не хочу…
– Днем – сон, ночью – охота.
– Деда, а они все летают.
Филин вздохнул и нехотя разлепил веки.
– Мы птицы ночные и охотимся на мышей ночью. Уразумел? А они днем ловят мошек. Ох, что за выводок беспокойный в этом году, – Филин горестно покачал головой, понимая, что спокойно поспать не получится.
– Деда, а вот мы убиваем мышей, это плохо?
– Убивать для пропитания допустимо. А без надобности – нельзя. Таков Закон.
– А чей это Закон?
– Это Закон Леса.
– А если кто-то нарушит Закон, как узнать?
– Дух Леса зорко следит за исполнением Закона. Нарушителей ждет наказание.
– А какое?
– Каждому свое, – веки старого Филина снова стали закрываться.
– Дедушка, а где этот Дух?
– Нигде. А может везде, – сонно бормотал Филин, – спи давай.
Но спать Перышку однозначно не хотелось. Он с любопытством крутил головой по сторонам и таращил свои огромные глазищи. Все привлекало его на разноцветной поляне: яркие цветы, пестрые бабочки, мелкие, снующие туда-сюда зверушки.
Вдруг среди сочной травы он заметил плавное, завораживающее движение. Словно упругая, пестрая атласная лента выскользнула на подогретый солнцем камень.
– Деда, дедуля, смотри! Ух, красиво! Ну, ты спишь, что ли? Деда, а это кто?
Разлепив один глаз, Филин ответил:
– Это Змей.
– А где его лапы?
– У Змея нет лап. И крыльев нет (это я на всякий случай говорю) и перьев, как видишь, тоже.
– А как…?
– У Змея есть упругое тело и ядовитые зубы – этого ему достаточно. Его опасаются многие звери, и даже люди. А ты сейчас получишь клювом в темя, если не закроешь глаза!
– Ну, деда…
Солнце грело камень, на котором лежал Змей, и все тело его наливалось приятным теплом.
«Хороший камень, хорошая поляна, – думалось ему, – вон под тем деревцем можно устроить себе кубло. Там будет тепло и уютно. Остаюсь». Прикрыв глаза, Змей посмотрел на маленькие следы между стеблями травы: «Еды, похоже, тоже достаточно».
День за днем текла лесная жизнь.
Сытый довольный Змей любил отдыхать на своем камне и наблюдать за окружающей суетой. На упругих ветвях дерева, под которым находилось его гнездо, поселилась пара птиц.
«Ишь ты, какие пестрые, – сердито думал Змей, – еще и поют каждый день. Еще бы, а почему не петь? Вон какое гнездо отгрохали. Небось, еще и птенцов ждут».
Полет птиц был легок и виртуозен, движения – плавными и четкими, а песня – звонкой и переливистой.
«Летают, опять летают. А вот я не могу. Вон, небо какое синее. Да будь у меня крылья, я и не так смог бы», – и Змей уползал в высокую траву.
Зависть – ужасное чувство
Жизнь счастливых птиц не давала Змею покоя. Их радостное пение наполняло его жизнь горечью, вонзившись в сердце занозой зависти.
«Легко им петь с таким клювом. У меня вот нет клюва. Пошипишь, пошипишь. А кто услышит?»
И перестала радовать Змея жизнь поляны. Все более злобные мысли стали одолевать его, терзало ужасное чувство – зависть.
« На яйцах она сидит. Деток ждет.
В таком гнезде их десяток можно вырастить – огромное какое. Он ей еще и жучков носит. А чего не носить? Крылья вон какие. Раз – туда, раз – назад. Полный клюв жучков. Ух, съесть бы вас, да далеко вы слишком».
Ужасное чувство зависти и злоба не давали покоя.
У счастливой пары птиц вылупилось трое птенцов. И обрадованные родители с утра до вечера кормили и оберегали свое потомство. А ночами счастливый отец распевал песни.
«Поет, опять поет. Вот уж жизнь без проблем и забот. Летай себе, пой. Глупые мошки сами в клюв ловятся. А ты попробуй без лап, попробуй без крыльев»
После череды жарких летних дней в воздухе запахло грозой. Черная, тяжелая туча надвигалась на поляну.
И грянул гром. Гроза бушевала долго. Ливень хлестал водой и ветром. Буря трепала и била бедное гнездо, а пара, как могла, спасала своих птенцов. Но они были бессильны.
Малышей выбросило из гнезда в черную бездну. Когда гроза прошла, бедные родители услышали писк возле коряги. Одному из птенцов удалось спастись.
Под корягой, свернувшись клубком, за ними наблюдал Змей. «Ну, давайте, летите сюда. Спасайте своего малыша. Я давно жду вас». Зоркие неподвижные глаза наблюдали за спускающейся парой. «Еще чуть-чуть ниже. Мы здесь. Ближе, еще ближе».
Самка первой спустилась к малышу. Молнией метнулся к ней Змей, и ядовитые зубы достали до ее крыла. Самец поспешил на помощь своей семье. И тоже упал замертво.
А маленького птенца Змей просто проглотил. «Ну, вот и все. А нечего было хвастаться своей красотой и уменьем. Теперь заживу как прежде».
Но свет для него померк.
Непослушные веки не желали подниматься. Лапы онемели, а крылья были неподвижны.
«Что это со мной? Все болит: крылья, лапы. Перья мокрые».
Вдох-выдох, вдох-выдох.
«Стоп! Какие лапы? Какие крылья? Какие перья? Я – Змей!!!»
– Аааа!!!! – закричала на ветке утробным голосом Птица.
Мораль притчи о зависти и злости
– Деда, ну, деда, смотри, опять та птичка сидит на ветке.
Деда, ты что спишь? – непоседливый Перышко топтался на ветке, – Дедушка, рано еще спать, еще солнце не взошло.
Старый Филин нехотя разлепил веки.
– Дедуля, она такая худая и растрепанная. Почему она там все время сидит?
– Это не Птица, это – Змей.
Перышко встрепенулся:
– Как? Ой, деда, ну расскажи!
Филин хмыкнул, взъерошил перья и взглянул на птичий силуэт с понурой головой.
– За то, что Змей убил пару птиц не для пропитания, а себе в удовольствие, Дух Леса поселил его душу в тело убитого им самца. Змей получил то, что хотел: крылья, клюв и большое красивое гнездо.
Но только вот летать оказалось непросто и страшно для Змея, всю жизнь прожившего на земле. Гнездо, без надлежащего ухода и труда, рассыпалось. А клюв не поможет петь, если не поет душа. Гадина останется гадиной, даже имея крылья.
Чужая жизнь всегда кажется легче и проще, чем твоя. Только потому, что ты не знаешь трудностей и горестей, с которыми приходится сталкиваться, выстраивая эту жизнь.
Чужой боли и горестей не видно. Чужие усилия – пыль. А ведь каждый день счастья дается трудом, ежедневным и кропотливым. Уразумел, несмышленыш? Спи уже.
– Ну, деда …
Вот такова мораль сей притчи о зависти и злости.
Надеюсь, Вас тронула моя современная сказка о Змее и Птицах. Она повествует о ненависти и зависти, этих ужасных чувствах, имеющих разрушительную силу. Думаю, притча о зависти и злости актуальна и для детей, и для взрослых.
Глубокая притча о том, как нужно реагировать на зависть и злость других
Что такое зависть
У людей бывают положительные и отрицательные эмоции. Зависть – одна из последних. Это чувство состоит из двух – жалости к себе и злости на окружающих за то, что у них есть то, чего нет у завистника.
Зависть вызывает тревогу, что негативно сказывается на личности человека, разрушает ее. Любой успех окружающих завистник воспринимает, как несправедливость по отношению к себе любимому. Это приводит к снижению самоуважения и обесцениванию себя.
Некоторые люди завидуют неосознанно. Просто чужая удача вызывает плохое настроение, раздражение, апатию. Такие эмоции не могут не сказаться на отношениях с окружающими. Возникают конфликты, что еще больше усугубляет ситуацию. По поводу зависти есть древняя японская притча.
В семье
Бессильное зависание между «хочу», но «не могу», приводящее к завистливой печали – очень разрушительно для человека.
Почему так трудно преодолеть свое бессилие? Ситуацию могут осложнять обстоятельства, в которых рос человек, некоторые, часто бессознательные, установки воспитания.
Бывают семьи, где очень яркая фигура отца, отец – безусловный лидер, очень уверенный в себе мужчина.
И интересно складываются судьбы детей (например, брата и сестры). Девочка, как правило, расцветает, она очень активна, уверена в себе, многого добивается. У нее могут возникнуть проблемы, когда она будет выходить замуж, потому что вокруг она может не увидеть «достойных людей», хоть в какой-то степени сравнимых с отцом. Но в целом ее личный путь – уверенного в себе, яркого человека, у нее с отцом всегда теплые отношения.
Совсем не так с мальчиком. Мальчик с детства, естественно, не может конкурировать с фигурой отца. Но он закономерно пытается перенять стереотипы поведения отца, хочет быть «как папа». Папа же считает своим долгом поддерживать неоспоримое лидерство, отметая всякую возможность конкуренции с сыном как проявление собственной слабости.
И постепенно в опыте сына складывается установка: с одной стороны, он должен подражать отцу, быть на него похожим, быть таким же смелым, сильным, но с другой стороны он чувствует, что разница настолько велика, что быть «как папа» он никогда не сможет.
В психологии это называется двойным посылом: отец хочет, чтобы сын был похож на него, даже может говорить об этом, даже сам верит в это, но делает все, чтобы подавить сына, победить его. Может быть, этот человек вообще не допускает конкуренции с мужскими фигурами, или болезненно ее переживает, везде и, конечно, в своей семье.
При правильном воспитании ребенку обязательно нужно дать узнать «вкус победы», нужно уметь поддаваться, чтобы он почувствовал свою силу, узнал на опыте, что его действия приводят к результату.
Говоря о конкуренции, я не хочу сказать, что отец не должен быть авторитетным, что в семье не должно быть иерархии. Но вот что, например, говорит о священнической иерархии Иоанн Златоуст: что единственная власть, которой обладает священник – это сила слова. Если ты можешь убедить словом, тогда у тебя есть власть, авторитет, иерархия.
Если отец в своем отношении с сыном исходит не из собственной властности, а из его интересов, рано или поздно ребенок это почувствует.
Вариант, когда в детстве человек не получил достаточной поддержки в своих инициативах, когда ему не помогли лучше понять свои потребности и у ребенка сложилось ощущение своей неспособности, – классическая ситуация для формирования зависти.
Конкуренция более остра между людьми одного пола. Если в семье конкурентная мама, – причем не значит яркая, бывает и наоборот, неуверенная, неудовлетворенная своей женской судьбой, – не исключено, что она бессознательно будет конкурировать с дочерью, уничтожать представление девочки о ее женственности, красоте, причем непрямо, а в форме вполне уместных замечаний, предостережений, заботы.
И наказывая дочку за то, что сама ей завидует, мать формирует в определенной мере судьбу дочери – женщины не очень счастливой, а та, в свою очередь, может повторить это со своей дочерью – такая своеобразная женская дедовщина. Так зависть, пока она не осознанна и не взята под контроль, может транслироваться из поколения в поколение.
Японская притча о зависти
В одном поселке в Японии жил самурай. В один прекрасный день пришел к нему юный воин, который слыл в своем окружении очень жестоким и агрессивным. Бои он выигрывал, выводя противника из себя. Тот нервничал, совершал ошибки и в итоге терпел поражение.
Юнец стал унижать старого самурая – кидал в него камни, обзывал, ругался. Но старик продолжал заниматься своими делами, не обращая на агрессора никакого внимания. В конце концов обидчику надоело бессмысленное злословие, и он ушел.
Ученики самурая были очень удивлены и спросили, почему учитель никак не реагировал на оскорбления. Даже предположили, что он испугался поражения. На что он спросил их:
- Если вам дарят подарок, но вы его не принимаете, то чей он будет?
- Того, кто его дарит, — ответили ученики
- Это же касается чувств и слов. Пока вы не принимаете их, то они будут принадлежать тому, кто их произносит.
Эта притча говорит о том, как нужно вести себя, если кто-то тебе завидует.
Мудрый самурай никак не отреагировал на оскорбления злого юнца, а потому чужая зависть и ругательства на нем никак не отразились.
Для зависти нужен объект
Но причем здесь ближний? – спросим мы.
Дело в том, что мы все – социально зависимы. Мы зависимы от чужого мнения, от социальных критериев, хотя часто этого не признаем. Но если мы были бы независимы, мы были бы свободны, а кто может о себе так сказать? И поэтому о неудовлетворенности наших потребностей нам часто сигнализирует их успешное удовлетворение у других.
Для человека оказывается сверхважным то (в зависимости от приоритетов), какие часы носит некто из его окружения, или какими лидерскими качествами обладает, или насколько любим в кругу людей, мнение которых ему дорого.
Взять Авеля с Каином – классический пример зависти. Авель занимался своим делом, Каин – своим. Но когда Бог не принял плоды дел Каина, Каин тут же переключился на дела Авеля, сравнил себя с «другой нормой».
Интересно, что Каин сравнивает только результат, а не глубинно Авеля с собой; он не думает о причинах того, почему Господь не принял его жертвы, не думает про свои отношения с Богом, так ли они чисты и бескорыстны, как у Авеля, не прислушивается к словам Бога о том, что «рядом грех лежит».
Каин захотел, чтобы у него было так, как у другого, – но не такая же чистая душа, а такое же признание Богом дел рук его, то есть «блестящий результат» любой ценой. Или чтобы у другого не было ничего. Убивая Авеля, он избавляется от мучительных переживаний зависти – что у кого-то может быть лучше, чем у него.
Вот это «как у другого» формирует стереотип зависти. Нельзя завидовать «вообще». Вообще можно печалиться. А для зависти всегда нужен объект.
Зависть. Игнасио Диас Олано, 1905 г.
Как реагировать, если вам завидуют
Зависть – это естественное чувство человека. Только у кого-то оно выражено более ярко.
Люди всегда сравнивают себя с окружающими. Некоторые, увидев сравнение не в свою пользу, стараются стать лучше, добиться успеха. Другие же, напротив, уходят в себя, злятся на весь мир, а особенно на тех, кто их превосходит.
Жертвам зависти остается только посочувствовать. От завистников исходит волна негативной энергии, они начинают плести за спиной интриги, стараются подставить на работе, сплетничают, распускают нелестные слухи.
Люди, которые стали жертвой зависти, нередко остаются в одиночестве, ведь в одиночку противостоять лавине слухов невозможно. Многие расстраиваются, у них развиваются психосоматические заболевания. Но делать этого не стоит.
То, что нас не убивает, делает нас сильнее. Довольно популярная и правдивая фраза. Пусть от вас отвернулись те, кто вам завидует. Эти люди просто не захотели меняться. Вы же, продолжая свой успешный путь, найдете новых друзей, которые примут ваш успех и порадуются вместе с вами.
Цитаты про зависть
Людишки меня забавляют.
Физиономии позеленели от зависти, надулись как сычи. Розалин, забава моя прибавляет силы и здоровья.
Женские коллективы всегда полны слухов, сплетен, домыслов и зависти.
Лучших люди ненавидят за их успешность и гениальность.
Зависть – чувство противоречивое. Сегодня ты на коне, завтра – кто-то купил лимузин, и лошадка твоя померкла. Жизнь как ралли, в котором всегда есть лидеры, которые непрерывно меняются. Глупо всех ненавидеть.
Талант похож на цветок, поднимающийся высоко над поляной, и затемняющий остальной цветник. Глупо завидовать сорванному первому цветку. Его жизнь висит на нитке, из-за оторванности гения от корней и земли. А вы еще будете здравствовать.
Благополучие для другого печальна. Вызывает зависть. – Я. Княжнин
Жалость бесплатна, а над завистью еще требуется поработать.
При восторженности злобы рождается зависть.
Соседи снова поменяли авто. Жди. Приду душить. Твоя Жаба.
Зависть ведет к разрушению ауры, душевного равновесия, отвлекая от цели и дел.
Следуй за ней – попадешь в психушку.
Дракон летит на три особы. С головами ненависти, обмана и злобы.
Продолжение красивых цитат читайте на страницах:
Тех лишь не хулят, кто зависти не стоит. – Эсхил
Зависть не знает выходных.
Зависть — ревность самолюбия.
Зависть – это сожаление о чужом благе. – Плутарх
Зависть — это сожаление о чужом благе. – Плутарх
Зависть – один из наиболее действенных элементов ненависти. – Оноре де Бальзак.
Ничто так иных не напрягает, как умение других расслабиться!
Самая чистая радость — это злорадство, которое мы ощущаем, наблюдая несчастье тех, кому мы завидуем.
человеческая зависть – это в первую очередь желание поменяться местами в жизни…
Из всех страстей зависть самая отвратительная. Под знаменем зависти шествуют ненависть, предательство и интриги. – Клод Адриан Гельвеций
Зависть — это восторженная злоба.
Где надежды значительнее, там всегда и зависть губительнее, и ненависть опаснее.
Любовь и зависть заставляют человека трепетать.
Люди всегда говорят плохо о том, кому они завидуют.
Зависть не оправдывает никого: в ущерб другим она действует исключительно в свою пользу. – Сенека Младший
Причинять муки своим завистникам — это быть в хорошем настроении. – Диоген
Собственное счастье нередко замечаешь лишь благодаря зависти, которую оно вызывает.
Всегда рад был сочувствовать радостям ближнего.
Чем выше мы поднимаемся, тем меньше и ничтожнее кажемся тем, кто не может взлететь.
Замок Нидзё в Киото — он был построен сёгуном не потому, что сёгун жил или собирался жить в Киото. В Киото жил император, ровно напротив сёгунского нового дворца, и очень завидовал. В этом вся цель.
Как общаться с завистниками
Как бы то ни было, а общаться с теми, кто вам завидует, придется. Здесь есть два пути:
- отвернуться от человека и свести общение к минимуму;
- постараться помочь ему.
В последнем случае, можно предпринять следующие действия:
- В первую очередь, завистника следует пожалеть.
Не от хорошей жизни он стал таким. Скорее всего, ему просто трудно найти свой путь и радоваться жизни. - Предложите ему свою помощь и поддержку. Но сделать это надо тактично, чтобы завистник понял, что вы предлагаете не от жалости, а от чистого сердца. Объясните, что вы помогаете потому, что сами бывали в подобных ситуациях, и чужая помощь вас существенно выручила.
- Поговорите с человеком по душам. Проанализируйте вместе, что именно вы делаете не так. Возможно, какие-то аспекты его мышления или поведения не дают встать на новую ступеньку жизни, а потому следует измениться самому.
- Хвалите человека, подмечая даже мелкие его успехи. Это повысит его самооценку, он станет мыслить более позитивно, что приведет к еще большим достижениям.
- Если с завистником сложно общаться, он слишком негативно настроен, то поговорите с ним откровенно. Тогда вы сможете разрушить стену зависти, которая встала между вами. Скажите, что вам тоже нелегко быть объектом зависти.
- И вот если отношения все также остаются напряженными, то лучше всего прекратить общение или свести его к минимуму.
- В некоторых случаях патологической зависти не только к вам, но и ко всем окружающим помочь может только психолог.
Не от хорошей жизни он стал таким. Скорее всего, ему просто трудно найти свой путь и радоваться жизни.
Виды зависти
В народе издавна выделяют такие виды зависти, как белую и черную.
Психологи называют их «доброжелательная» и «злобная». Несмотря на то, что в обоих случаях человек желает обладать тем, что есть у другого, проявляется это по-разному и имеет различные последствия.
Белая зависть
Ответить на вопрос что такое белая зависть, можно следующей фразой: «Мне хочется иметь то, что есть у данного человека». Таким образом, завидующий доброжелательно не желает зла другому, он не настраивает себя против него.
Мысли о каком-то отсутствующем у него благе могут в этом случае стать стимулом к достижению успеха, приобретению нужной вещи.
Черная зависть
В отличие от белой, черная зависть гораздо разрушительна. Она не просто стремится иметь желаемое преимущество, а хочет, чтобы успешный человек растерял свои достижения, упал на дно.
Она злорадствует его неудачам, плачет от его успехов. Не замечая того, завистник разрушает свою личность этой страстью. Он впадает от нее в зависимость и уже не может просто жить и радоваться каждому дню.
Как вести себя, чтобы не стать объектом зависти
Конечно, если вы уже стали объектом зависти, исправить ничего нельзя, остается надеяться только на мирное урегулирование вопроса. Но этой участи можно избежать, если вести себя более осмотрительно, так, чтобы не вызывать негативных эмоций у окружающих:
- Никогда не хвастайтесь и не рассказывайте о себе ничего лишнего. Приятно, конечно, делиться своими радостями и успехами, но лучше держать свои чувства в узде. Чем меньше окружающие знают, тем меньше негатива на вас обрушится.
- Никогда не показывайте свое превосходство, особенно на работе. Чем больше вас хвалит начальство, тем меньше положительных эмоций вы вызовете у коллег. Поэтому, даже если вы стали работником года, не кичитесь этим, поддерживайте со всеми ровные отношения.
- Объектом зависти часто становятся привлекательные люди, имеющие успех у противоположного пола. Поэтому не стоит флиртовать в открытую, особенно женщинам. Среди представительниц прекрасного пола слишком много завистниц с неустроенной личной жизнью.
- Не забывайте про чувство такта. Никогда не шутите над менее удачливыми знакомыми, особенно в коллективе или группе.
- Не унижайте других. Даже если вы удачливы в личной жизни и успешны на службе, не стоит унижать других. Никогда не заводите разговоры на личную тему, не давайте советов «свысока». Это не приведет ни к чему хорошему.
Каин и Авель: насилие, стыд и ревность
Насилие в семье не имеет смысла. Это не служит никакой полезной цели, а является просто двусмысленным выражением бессилия и господства. Случайные, бессмысленные акты насилия игнорируют индивидуальность жертвы: любой может стать его мишенью. Случайные акты насилия антисоциальны. Явное бессилие избежать или бороться с опасностью такого насилия делает современную жизнь опасной и неопределенной.
То, что возникновение случайного насилия является признаком нашего времени, но, тем не менее, непостижимо, — вот что многие люди больше всего сожалеют. Его хаотичность, полное отсутствие разума угнетает и порождает страх.
Каин
При поиске объяснения беспричинного насилия, возможно, стоит более внимательно изучить событие, которое можно считать прототипом этого явления: кровавую встречу Каина и Авеля. В одной из первых глав Бытия (4,1–8) рассказывается история рождения детей Евы. Как люди с обязанностями, возделывающие землю и разводящие скот, каждый из них приносит подношение Богу, своему создателю и защитнику. Тем не менее, когда они приносят свою благодарность, контрфактическое выражение нужды и бессилия человека после того, как его изгнали из Рая, дела идут плохо. Динамику бессмысленного насилия можно исследовать через разворачивающуюся в результате драму (Бастиан и Хильгерс 19).90). Сюжет приходит в движение, когда жертва Каина в виде полевых плодов отвергается, а жертва его младшего брата Авеля, тучная часть первого теленка сезона, принимается.
Отвержение и принятие случайны, без причины и смысла, в них нет смысла. Текст, во всяком случае, не дает никаких объяснений. В то время как подтверждение и признание ищутся и ожидаются, когда выражаются благодарность и зависимость, отказ является абсолютным, тотальным и бескомпромиссным. В Новой пересмотренной стандартной версии говорится: «И призрел Господь на Авеля и на дар его, а на Каина и на дар его не призрел. Каин очень разгневался, и поникло лице его» (Бытие 4, 5). В Новом голландском переводе Библии реакция Каина на этот неожиданный и случайный отказ представлена как реакция ярости и гнева: «Тогда Каин пришел в ярость, и лицо его помрачнело». Его гнев кажется признаком зависти. Зависть заставляет чувствовать себя неполноценным; чувство, которое исчезает, когда кто-то крадет у другого то, что он жаждет для себя. Еврейский философ Мартин Бубер перевел этот отрывок иначе: «E achtete auf Habel und seine Spende, auf Kajin und seine Spende achtete er nicht. Das entflamte Kajin und sein Antlietz fiel».
И в Einheitsuebersetzung от 1979 этот отрывок переводится как: «…Da ueberlief es Kain ganz Heisz und sein Blick senkte sich». Приношение Каина отвергается, он краснеет от стыда. Его лицо падает. Его неожиданно бросил Тот, от кого он зависит как фермер и чьей благосклонности он добивался. Унижение и боль нельзя скрыть или подавить, ибо Авель видел все.
Вина и стыд
Стыд — это нарциссический аффект par excellence. Внезапно оказывается, что образ самого себя и образ, в который хотят верить другие, оказываются ложными. Такой стыд нельзя контролировать или контролировать. В этом его отличие от вины. Вина предполагает свободу: выбор между тем, что должно быть сделано, и тем, что сделано, между долгом и желанием, между добром и злом. Вина — это коррелят свободного решения, которое оказывается неправильным. Вина связана с действиями, с тем, что человек делает. Стыд же связан с видением и восприятием, с самопониманием и самопредставлением, со всем своим существованием.
Стыд связан с чувством неправоты. Психология развития рассматривает стыд и сомнение как часть той ранней стадии жизни, на которой дети пытаются подтвердить свою автономию, когда, к удовольствию своих любящих, любящих родителей, они пытаются остаться в одиночестве и вместо этого продемонстрировать свое бессилие, падая. Когда ребенок выставил себя дураком, от все еще неуверенной самооценки мало что остается. Стыд возникает, когда человеку не удается достичь своего эго-идеала, и он вынужден признать собственную неполноценность, в частности, когда личный faux pas , возможно, сам по себе невинный, был замечен кем-то другим.
Вина всегда связана с нарушением правил, призванных защищать общее благо. Эти правила необходимы как социальная гарантия и охрана порядка. Вина также является частью более поздней фазы детского развития, которая проявляется, когда ребенок, преследуя свои собственные интересы, не принимает во внимание общее благо и права других в коллективном благополучии.
Когда тебя одолевает стыд, вина кажется меньшим из двух зол. В конце концов, вина предполагает некоторый уровень контроля над ситуацией, которая делает человека бессильным и неэффективным. Вина как результат неправильного выбора и неправильных действий всегда ограничена и конечна, в то время как стыд тотален и всеобъемлющ. Поскольку стыд охватывает всего человека, люди обычно предпочитают пристрастность вины, как это делал Каин. Чтобы выжить, чтобы не утонуть в самоуничижении и избежать внезапной тщетности существования, Каин убил своего брата. Ибо именно взгляд Авеля определил неизбежность никчемности Каина. Убийство Авеля действительно кажется примером бессмысленного насилия, хотя для Каина это была попытка справиться с ситуацией, в которой он чувствовал себя потерянным, а мир казался лишенным смысла. Каин предпочел бы активно винить себя, чем пассивно стыдиться. Вина сводит универсальное к частному; вина подразумевает наказание и, возможно, прощение; чувство вины может сделать жизнь лучше.
Провинившийся Феликс . Слава Богу за вину.
Мужество и бравада
Признавая сложность конкретных событий, эта трансформация стыда в вину может способствовать лучшему пониманию бессмысленного насилия. Чтобы достичь этого, мы должны рассмотреть, что сегодня означает человеческая уязвимость и как мы справляемся с ней. Представление о том, что современный человек может быть уязвимым и слабым, кажется, противоречит прямому, но наивному и поверхностному опыту повседневной жизни. В конце концов, в современном индивидуалистическом обществе жизнь определяется множеством возможностей и вариантов выбора. Больше, чем когда-либо прежде, мы можем строить свою жизнь в соответствии со своими личными предпочтениями. Мы можем жить так, как мы хотим. Но в таком приятном существовании нет ни провала, ни неудачи, за которую легко можно было бы возложить ответственность на небрежность правительства, неисполнение долга социальными институтами или несостоятельность политической системы и т.
д. Есть только наша личная ответственность. Мы неизбежно терпим неудачу. Мы вынуждены признать, что мы не всесильны, какими хотим быть. Реальность не соответствует условиям, установленным нашим эго-идеалом.
В эпоху, когда индивидуальное высокомерие и мания величия социально подкрепляются, нарциссическая уязвимость высока (Capps 1993). Там, где успех является нормой, каждая неудача становится гораздо более болезненной. Однако показывать такую уязвимость просто не принято. Нужно быть энергичным, а не ныть и делать вид, что все в порядке. Соответственно, в попытке победить свой сокровенный страх неудачи люди учатся подавлять все, что их пугает. Простые офисные работники чувствуют себя героями, когда выходят невредимыми из путешествия на выживание в Арденнах по приглашению босса; их чувство общности усиливается, когда по совету бизнес-консультанта они вместе покоряют пустыню. Люди чувствуют себя увереннее и увереннее, прыгая с моста на тарзанке, взбираясь на гору, отправляясь на сафари или исследуя незнакомые культуры по маршруту турагента.
Несмотря на то, что такие действия объявляются проявлением свободы и уверенности в себе, частота и экстравагантность таких действий, их своеобразное и драматичное осуществление, скорее указывают на то, что они являются выражением скрытого истощения и поиска смысла, который не может быть признан другими. Это страх быть признанным хрупким и раздробленным, который максимально скрыт от посторонних глаз выбором слишком крайних. Несмотря на видимость обратного, именно из-за множества возможностей для саморазвития и самореализации — и подразумеваемого давления, которое такие возможности оказывают в отношении производительности и отличия, — современный человек особенно уязвим для неудач. В то же время наша культура требует, чтобы страх неудачи скрывался за фасадом мужества и бравады. Неуважение, когда необходимы поддержка и восхищение, высмеивание в случае неудачи — это смертельная травма для хрупкого существования. Стыд, который это порождает, находит выражение в неистовой ярости и в то же время скрывается за ней.
Когда самоуважение и самоуважение смертельно ранены, забота о других не имеет никакого значения, ибо единственный способ вновь утвердить собственное жертвенное «я» — это уничтожить тех, кто был свидетелем его гибели. Такого рода целенаправленная деструктивность освобождает преступника от зависимости и уныния от переживания стыда. Результатом этого действия является главным образом признание вновь обретенной свободы, что подразумевает, конечно, вину: возможность или даже уверенность в неправильном выборе. Крайность насилия, чрезмерность проступка и подчеркнутая вина существенны, поскольку являются убедительным свидетельством чего-то вновь обретенного: контроля, свободы, самоуважения.
Авель
Превращение стыда в вину также приятно для окружающих и зрителей. Ситуация проста, упрощена: легко проводится разделение между добром и злом, ими и нами. Такая дихотомия помогает восстановить порядок, снова сделать мир безопасным, соблюдать правила. Подобный маневр, предназначенный для локализации зла, требует некоторого празднования, потому что он публично провозглашает свою невиновность в молчаливом протесте, который требует признания и подтверждения.
Проходят марши, развеваются флаги, их цвет белый, убийца черный. В этом, быть может, чересчур напыщенном и легкомысленном восклицании собственной праведности публика играет роль убитой невинности и слишком охотно отождествляет себя с другим — добрым — братом, Авелем.
История Каина и Авеля о двух братьях. Их подношения — это не только знак благодарности, но и просьба о признании и подтверждении, необходимых для жизни в угрожающем мире, где правят сомнения и неуверенность. В таком мире, как их, богов нужно умилостивить. Узнавать, что одного брата принимают и предпочитают, а другого игнорируют и отвергают в том, что казалось мирным подношением из простой благодарности, но оказалось борьбой за любовь и подтверждение, вызывает тревогу и угрозу. Чтобы иметь возможность жить с такой двусмысленностью и неуверенностью, само низкое благородство отвергнутого брата должно быть поразительно и мучительно ясно видно из кажущейся невиновности другого. Однако, несмотря на видимость, на арене любви и неприятия, страха и принятия невиновных не бывает.
Авель не невиновен, ибо само его существование определяет конфликт. Авель — брат Каина, и ни одно из желаний его брата ему не чуждо. Авель такой же, как Каин, только более успешный (Drewermann 1989). Однако для того, чтобы добиться успеха, он явно должен делать все возможное, чтобы хранить молчание о соревновании, в котором они застряли, и воздерживаться от слов о достигнутой таким образом победе.
Этот парадокс победы, одержанной за счет отрицания конкуренции, может быть слишком легко распознан везде, где есть молчаливый протест против бессмысленного насилия. Несмотря на молчание, такого рода протест является громким провозглашением морального превосходства Авеля и всех таких миролюбивых, благодарных людей, как он, над виновниками этого ужасного преступления. Прославление молчания как реакции на бессмысленное, случайное насилие может быть понято и как сомнительная попытка отплатить стыдом за вину. Образцовый смысл молчаливого протеста сродни депрессивному шантажу для исправления проступков своенравного ребенка, который навязывает мать не сердитая, а грустная.
Однако трагедией такого рода протеста является то, что он предполагает непримиримую дилемму. На место провальной прагматики ставится онтологический дефицит — виновник ничего не стоит: преступник просто сделал что-то не так.
Ревность и зависть
История Каина и Авеля показывает, что невинных не бывает. Каждому Авелю нужен свой Каин в борьбе за признание и восхищение, если он хочет гордиться собой. Точно так же каждый Каин приходит в ярость из-за зависти к безмолвному зрелищу ханжеского, скромного брата по имени Авель.
Но, может быть, не зависть, а ревность поглотила Каина. Каин был отвергнут, хотя и любил Бога. Быть отвергнутым без причины кем-то, кого вы любите, кто-то, кому вы хотели и думали, что можете доверять, — это, пожалуй, худшее, что может случиться с человеком. Каин воспринимает отказ от своего приношения как предательский поступок. Бог прелюбодействует (Берке 1986). Любовь Каина подразумевала, что любовь должна быть исключительной. Но, оказывается, есть и другие, разделяющие любовь Божию и даже любимые больше, которым отдается предпочтение.
Тогда мир рушится. Разочарование в прежнем объекте любви трансформируется в ненависть к незваному гостю, укравшему любовь, на которую он считал себя единственным заслуживающим. Непонимание питает бушующую ревность. Ревность, движимая любовью и желанием быть любимой, радикально отличается от зависти. Своеобразие этой ревности определяется триадным характером рассматриваемых отношений. Когда нарушается монополия любви, возникает ревность, основанная на простых обещаниях: я люблю тебя, и ты любишь меня. Когда взаимность любви оказывается иллюзией, когда приходится верить, что любовь украдена кем-то другим, тогда надо мстить.
Ревность, происходящую от потерянной любви, следует отличать от вульгарной зависти. Ревность выражает разочарование в том, что было неправильно понято как взаимные отношения. Таким образом, разочарованный, но все еще влюбленный, человек обвиняет третью сторону в том, что она украла его любовь. Зависть, однако, ничего не знает об альтруистической любви, но очарована мономаниакальным себялюбием.
Зависть двойственна. В зависти человек завидует тому, чем, в его глазах, незаслуженно владеет другой. Мы можем узнать это по поведению той матери, которая ничего не говорит, когда Соломон предлагает разрубить спорного ребенка пополам: если я не могу иметь ребенка, то никто другой не сможет. Каин не завидует, он ревнует. Ревность, пожалуй, можно понимать как беспомощную попытку оправдать того, кто неожиданно и внезапно дарит свою любовь кому-то другому, приписывая эту драматическую потерю силе незваного гостя. Смертельная ненависть к злоумышленнику выражает продолжающуюся любовь к первоначальному объекту любви. Ревность отчаянно пытается сохранить любовь, которая кажется потерянной. Преданный, отвергнутый и униженный Каин охвачен ненавистью к сопернику, похитившему предмет его любви. Он убивает своего брата Авеля из ревности. Это кажется бессмысленным насилием, но оно не лишено смысла.
Чтобы уберечь его от мести тех, кто боится взрыва насилия, Каин отмечен знаменательным знаком, знаком, предупреждающим других не платить злом за зло.
В то время как якобы бессмысленное убийство Авеля, кажется, угрожает основам гражданского общества, метка Каина является следствием. Это показывает уязвимость Каина и возвращает, как замаскированное благословение, любовь, которую он считал потерянной. За убийство Авеля, проистекающее из разочарованной любви, нельзя мстить; в противном случае разовьется страшная спираль насилия. Знак защищает Каина от тех, кто не понимает, как разочарованная любовь привела к убийству, от тех, кто не может оценить драму, в которой Каин лишился любви из-за любви. Метка Каина — это выражение сострадания к израненному сердцу, лежащему в основе братоубийственной трагедии.
Бессмысленное насилие?
Чтобы завершить этот анализ бессмысленного насилия, мы должны обратить внимание на определяющую его динамику стыда. Нарциссические проблемы занимают важное место в современной культуре (Mooy, 1998). Они связаны с нестабильностью самооценки, которая (без ясной причины) колеблется между чувством полной никчемности и грандиозным великолепием.
Эта проблема наглядно проявляется в чрезмерной заботе многих обычных мужчин и женщин о своем общественном имидже и в их неуверенности в том, достаточно ли оценен этот имидж. Акты насилия — это оскорбление самооценки, оскорбление, серьезность которого прямо пропорциональна грандиозности первоначально воображаемой ценности личности. Парадокс в динамике насилия заключается в том, что суждения других имеют такое большое значение, потому что они отражают наше подавленное и скрытое самопознание. Вот почему разрушение иллюзии мнимого всемогущества и неуязвимости приводит к ужасающим последствиям (Муй 19).98). Именно убийство и убийство, то есть лишение жизни другого в ответ на причинение вреда, подтверждают in extremis предполагаемую угрозу всемогуществу и величию.
Если насильственное поведение можно рассматривать как реакцию и защиту от стыда, то социально-политические последствия институционального неуважения и общественного позора также имеют отношение к нашему анализу. Пока правительственная бюрократия продолжает верить, что она всегда знает лучше, чем средний гражданин, пока крупный бизнес продолжает предпочитать взаимозаменяемость и взаимозаменяемость лояльности, пока коллегиальность (например, в университетах) продолжает приноситься в жертву иерархии, и от производительности к производству, эффект таких политик и стратегий ощущается как преднамеренные атаки на самооценку обычных граждан, клиентов, заказчиков и сотрудников.
Такие оскорбления подразумевают отказ от фасада, за которым пытаются сохранить видимость успешной жизни. Индивидуум должен заключить, что в глазах тех, кто стоит выше него, его ценность равна нулю и, следовательно, не имеет никакого значения. В обществе, в котором никто не считается, каждая такая нарциссическая травма порождает сильный гнев. Насилие во всех его формах соответствует давлению, направленному на то, чтобы представить себя компетентным, успешным, принятым, достойным человеком, чья самооценка подтверждена. Этот вид насилия бывает не только физическим. Повседневная грубость, вульгарность и высокомерие являются выражением постыдной и насильственной защиты от посягательств на уязвимое «я». Стыд ощущается еще сильнее, когда речь идет об интимных вопросах. Частично это объясняет сексуальное насилие. Порнография, изнасилование, насилие в семье — не менее нарциссические попытки восстановить самооценку за счет унижения другого (Stoller 19).87). Явный отказ от социальных, культурных или сексуальных табу в целом следует рассматривать как упражнение в нарциссическом исправлении путем пристыжения наивных и невинных.
Ярость на дорогах, дорожная агрессия, неприглядность современной архитектуры и демонстративное потребление должны также пониматься как выражение ненависти и мстительности, полных стыда и проистекающих из чувства неполноценности и разочарования. Такое насилие хоть и неприятно, но не бессмысленно. У него есть цель, хотя, возможно, нам лучше закрыть глаза на темную сторону собственного существования. Культивировать концепцию бессмысленного, бессмысленного насилия — это последняя попытка поддержать идею справедливого мира, поддерживающего притворство нашей собственной невиновности.
Надежда и юмор
Как пережить это чувство неполноценности и стыда, отражающееся в обесценивающей улыбке всех тех, кто воспринимает и ценит плохое представление, видимо, данное нами в театре жизни? Жизнеобеспечение должно основываться на доверии и надежде, которые мы должны были усвоить, когда нас кормили и отнимали от груди в младенчестве. Лелея в себе надежду, мы могли бы победить свою уязвимость и невозмутимо следовать своему собственному пути, веря, что однажды нас увидят такими, какие мы есть.
Это внутреннее убеждение должно быть достигнуто в детстве, когда в отношениях с самыми важными людьми в нашей жизни преобладала не обида, а поддержка и подтверждение (Эриксон 19).64). Надежде можно научиться, когда можно рассчитывать на постоянную материнскую заботу и постоянное провидение. Именно первичная идентификация с матерью, переживаемая как продолжение себя, делала и делает приемлемой конечную природу собственного существования. В то же время нарциссическая уязвимость, единственной панацеей от которой является надежда на лучшую жизнь, является результатом безразличной или недоверчивой педагогики, характеризующейся родительской небрежностью или баловством. Чтобы сохранить надежду, необходимо отказаться от некоторых желаний и обменять их на более реалистичное видение будущего. Надежда требует постоянной адаптации к возможностям момента (Pruyser 19).63). Таким образом, необходим как отказ от желаний, так и постоянное создание новых, более осуществимых устремлений, чтобы уравновесить искушение поддаться иллюзорным мечтам (см.
Capps, 1995). Надежда и стыд, взаимоисключающие друг друга, удерживают друг друга в мучительном равновесии, чтобы расстроиться в пользу надежды через тренированную способность оценивать абсурд.
В конце концов, юмор лучше всего помогает победить тиранию нарциссической самости (Kohut 1966). Чувство юмора и представление о конечной и преходящей природе жизни гарантируют, что от иллюзий можно отказаться, не впадая в сарказм или цинизм. Только освободившись от иллюзий, можно снова поверить в силу эго-идеала, любого идеала. Эта позиция, в которой человек рассматривает и принимает с легкой иронией как второстепенное, так и большое значение собственного существования, образует последний барьер на пути к потере себя.
Преодолеть зависть. Гнев жесток, а гнев… | раввин Йоэль Глик | Daat Elyon Teachings
Гнев жесток, а гнев всепоглощающ; но кто может устоять перед ревностью? — Притчи 27:4
Чувство зависти — смертельный яд для тех, кто стоит на духовном пути.
Это нарушает наше внутреннее равновесие и делает нас раздражительными и беспокойными. Как сказано в Дхаммападе:
«Пусть не завидует другим, потому что монах, испытывающий зависть, не может достичь глубокого созерцания». №
Ревность — мощная негативная сила. Это может подорвать саму основу нашего благополучия. Это может разрушить всю нашу жизнь. Как это наглядно выражено в Книге Притчей 14:30: «Спокойное сердце — жизнь для плоти; а зависть — гниль костей».
Ревность подобна открытой язве или язве: чем больше мы ее трём, тем больше она нас раздражает. Он проникает все глубже и глубже в наше существо, пока нас полностью не поглотит его бушующая ярость.
Таково символическое значение библейской истории о Мариам, сестре Моисея, которая покрылась проказой после того, как высказалась против своего брата. Ее наказание было физическим проявлением того, что происходило внутри нее: как проказа разъедает плоть человека, так и ревность Мириам разъедала ее изнутри.
Аналогичную динамику мы видим в рассказе Торы о Корахе, Датане и Авираме. В зависти своей они восстали против руководства Моисея, говоря: «Вы слишком много берете на себя, видя, что все общество святы, все до одного, и Господь среди них; зачем же вы превозносите себя выше собрание Господне?» (Числа 16:3) Божьим наказанием было разверзнуть землю и поглотить их заживо. Они были буквально «поглощены» своей завистью.
Как бороться с этой сильной эмоцией? Как победить ревность и зависть?
Начнем с понимания природы этого чувства. Ревность — это естественная реакция эго. Эго хочет быть вожаком. Он хочет всего для себя. Это животные инстинкты, которые важны для нашего выживания.
Если мы хотим изгнать ревность из своего сердца, нам нужно научиться жить на другом уровне. Нам нужно превзойти наши животные инстинкты и воспитывать чувство доброй воли по отношению к другим. Нам нужно жить атрибутами души.
Как это ни парадоксально, но первым шагом в этой внутренней трансформации является развитие истинной любви и принятия себя.
Буддийский учитель Муниндра учил:
«Если я не люблю себя, я не могу любить и других. Если мы действительно любим себя, мы не можем думать неправильно, не можем говорить неправильно, не можем действовать неправильно. Если ты умеешь любить себя, то ты никуда не приведешь ненависть». ²
Ревность возникает из-за недовольства собой и своей жизнью. Если мы довольны собой, то никому не завидуем. Вот почему рабби Гилель начинает свое знаменитое изречение словами: « Im ain ani li, mi li » — «Если не я за себя, то кто будет за меня?» И далее продолжает: «а если я только для себя, то что я?» (Этика отцов 1:14) Гилель говорит нам, что если мы хотим заботиться о других, это начинается с заботы о себе. Если мы хотим любить других, нам нужно сначала полюбить себя.
«Как пчела берет сущность цветка и улетает, не разрушая его красоты и аромата, так и мудрец пусть блуждает в этой жизни». ³
Следующее качество, которое поможет нам преодолеть ревность, — это то, что буддисты называют нестяжательством.
Нам не нужно владеть чем-то, чтобы получать от этого. На самом деле, пытаясь завладеть ею, мы только лишаемся красоты обмена. Вместо того, чтобы углублять нашу оценку человека или объекта и взаимодействие с ним, желание обладать порождает в нас жадность и ревность, а также чувство «мое и мое».
Баал Шем Тов объясняет, что мы желаем материальных благ, потому что они дают нам определенное счастье. Однако это счастье лишь мимолетно и временно, как и его физический источник. В результате нам необходимо постоянно приобретать новые объекты, чтобы восстановить это чувство радости.
Напротив, когда мы совершаем духовное действие, такое как раздача милостыни, радость, которую мы чувствуем, является радостью души. Душа бесконечна. Поэтому, чем больше мы отдаем, тем больше радости мы чувствуем, и тем больше в нас проникает свет Божий. Чем больше божественного света вливается в нас, тем больше ослабевает наше стремление к материальным благам, пока, наконец, мы совсем ничего не хотим.
Искоренение ревности — это не просто отказ от желания материальных благ; это также вопрос отказа от наших личных амбиций и гордыни. Мы завидуем достижениям других. Мы завидуем почестям и похвалам, которые они получают.
Жизнь в духовной общине не обязательно гарантирует отсутствие зависти. Зависть может легко проникнуть в сердце раввина, священника или монаха. Дхаммапада прямо описывает нам мысли и действия такого человека:
«Ибо он пожелает славы, первенства среди монахов, авторитета в монастырях и почитания среди людей.
«Пусть и домохозяева, и отшельники думают, что это сделал я; и пусть они когда-нибудь спросят меня, что им делать, а что нет». Это мысли глупца, раздутого желанием и гордостью». ⁴
Если мы хотим изгнать зависть из наших сердец, нам нужно осознать пустоту чести и хвалы. Нам нужно признать временную природу любого статуса и признания. Если мы выйдем за пределы имени и славы, тогда у нас будет чувство внутреннего благополучия.
Мы будем чувствовать себя уверенно и уверенно в наших отношениях с другими людьми. Мы естественным образом будем щедры к окружающим в мыслях, словах и делах. Это путь к истинному нестяжательству. Это путь к духовному совершенству.
Этика отцов 4:1 учит: «Кто богат? Тот, кто доволен своей участью». Каббала говорит нам, что каждое воплощение тщательно решается, детали каждой жизни тщательно прорабатываются в Небесном Дворе — Бейт Дин Шел Малах . Мало того, что каждое воплощение тщательно планируется, но прежде чем мы рождаемся, Небесный Суд спрашивает каждого из нас, согласны ли мы на ту жизнь, которая нам предназначена. Стоя в свете их внушающего благоговение присутствия, мы принимаем наше будущее с доверием и спокойным сердцем.
Святой Благословенный позаботился о каждом из нас. Каждому из нас дана судьба, которая нам подходит. Нам не нужно завидовать навыкам или талантам других, равно как и их достижениям или имуществу. Все, что нам нужно, уже есть внутри нас самих.
У каждого из нас есть своя роль в Вечном Божественном Плане.
Свами Чидананда из Общества Божественной Жизни считал, что высшая форма счастья не приходит от довольства своей судьбой — это нечто непостоянное и мимолетное. Он объяснил, что истинное удовлетворение приходит, когда мы учимся находить счастье в благополучии других. Если мы сможем сделать это мышление неотъемлемой частью нашего подхода к жизни, заверил он нас, это полностью изменит наше существование.
«Научитесь испытывать радость от счастья других. Вместо того чтобы завидовать, наполняйтесь радостью всякий раз, когда видите, что другие счастливы. Почувствуйте себя счастливым, созерцая счастье других. Приучите себя получать счастье, принося счастье в жизнь других. Изучите технику получения радости, делая других счастливыми. Ваше счастье умножится в тысячу раз. В настоящий момент оно ограничено переживаниями, пережитыми вами в одиночестве. Но если вы начнете получать радость от всех остальных, тогда вы будете счастливы вечно.
Счастье каждого станет частью вашего счастья и пойдёт умножать его и прибавлять к нему. ⁵У большинства из нас процесс искоренения зависти идет последовательно. Мы начинаем с того, что учимся любить себя; затем мы переходим к любви к другим. Далее, мы стремимся довольствоваться тем, что дал нам Бог, принять свое место в мире. Мы учимся не накапливать материальные блага и не контролировать жизнь других. Мы выходим за пределы желания похвалы и почестей. Наконец, мы стремимся находить радость в радостях других, праздновать их успехи и радоваться их счастью и благополучию. Если мы сможем прожить свою жизнь на этом уровне, тогда мы искореним всю ревность и зависть из своего сердца. Мы будем жить истинно духовной жизнью и станем образцом святости для всех, кого встретим.
Как кратко выразил это Свами Вивекананда:
«Каждый человек может сделать доброе дело или сделать хороший подарок под влиянием момента или под давлением какого-либо суеверия или жречества; но настоящий человеколюбец — это тот, кто никому не завидует… Человек, чье сердце никогда не лелеет даже мысли о причинении вреда кому-либо, который радуется процветанию даже своего злейшего врага, тот человек — бхакта [любящий Бога], он йог, он гуру всего…».