Title
Карта сайта:
Каталог
О магазине
- О Маяковском
- Биография
- Произведения
- Поэзия
- Проза
- Изо
- Театр
- Кино
- Статьи и выступления
- Библиография
- О Музее
- История музея
- 1938 — 1940 годы
- 1941 — 1945 годы
- 1946 — 1972 годы
- 1973 — 1988 годы
- 1989 —
- Коллекция
- Экспозиция
- Структура музея
- Наши партнеры
- Официальная информация
- Галерея
- Пресса о музее
- История музея
- Площадки музея
- Лубянский проезд
- Квартира на Большой Пресне
- Квартира в Студенецком Переулке
- События
- Выставки
- Экскурсии
- Лекции
- Киноклуб
- Конференции
- Мероприятия
- Выставки
- Текущие
- Передвижные
- Виртуальные
- Специальные проекты
- Издания
- Цены и услуги
- Контакты
Как сайт «Стихи.
Ру» НАДУВАЕТ ПОЭТОВ — Литературная Россия
№ 2015 / 39, 04.11.2015
Волею судеб мне выпала честь ещё с 2006 года вести на интернет-портале «Стихи.ру» памятную авторскую страничку одного из самых значительных русских поэтов XX века Юрия Поликарповича Кузнецова, ушедшего в мир иной в 2003 году. Делается это с одной целью – чтобы стихотворения и поэмы этого, по выражению одного из критиков, «сумеречного ангела русской поэзии» или вообще, по выражению другого, «последнего великого русского поэта» было доступно как можно более широкому кругу читателей, прежде всего молодёжи. Ведь сам Кузнецов считал, что его поэзию по-настоящему поймут лишь потомки…
Но вот совсем недавно на электронную почту, специально созданную для регистрации странички поэта на популярном сайте, пришло следующее письмо:
«Здравствуйте, Юрий Поликарпович!
Сообщаем Вам, что редакционная комиссия рассмотрела произведения, размещенные на Вашей авторской странице на портале Стихи.
ру, и приняла решение номинировать Вас на национальную литературную премию «Поэт года» за 2015 год.
Нашими редакторами особенно отмечены следующие произведения: «Ладони», «Дымок».
Вы получаете статус номинанта премии «Поэт года» и право издания произведений в альманахе для Большого жюри. Диплом номинанта будет вручен Вам в офисе Российского союза писателей, либо доставлен по почте вместе с авторскими экземплярами альманаха».
Далее идут всевозможные пояснения по процедуре. И подпись:
С уважением, Дарья Стрельцова,
Эксперт редакционной комиссии
премии «Поэт года»
Тут, как говорится, не знаешь, смеяться или плакать.
Приятно, конечно, что эксперты «Стихи-ры» хотя бы спустя десять лет отметили пару стихотворений классика и решили выдвинуть их на соискание диплома «Поэт года». Но, извините, номинация эта для Кузнецова жидковата. Тут надо было выдвигать на «Поэта века», как минимум…
Шутки шутками, а за тех стихотворцев, кто до сих пор ещё всерьёз относится к этому поэтическому конкурсу, по-настоящему грустно.
Ведь, кажется, происходит обыкновенный чёс с незадачливых пиитов денежных средств на платное «увековечивание» их виршей в альманахе для «номинантов». Принимающая решение номинировать тех или иных стихотворцев «редакционная комиссия» сайта «Стихи.ру», похоже, не только не имеет представления о выдающихся русских поэтах, но даже не удосуживается заглянуть на страничку будущих героев премии, чтобы удостовериться живы ли они ещё или уже вошли в историю русской литературы. Ждём, когда номинируют также Александра Башлачёва, Николая Тряпкина и других замечательных поэтов, чьи стихи разбавляют нескончаемые потоки графомании на «народном» стихо-сайте…
Однако, вполне вероятно, что всё ещё печальнее, и речь идёт не о бескультурье и нерадивости «экспертов», вроде написавшей покойному Юрию Кузнецову письмо Дарьи Стрельцовой, а о каком-нибудь интернет-роботе, автоматически завлекающем случайно выбранных пользователей сайта в материально затратные сети самолюбия.
Евгений БОГАЧКОВ
Автопортрет в 28 лет Дэвида Бермана — Стихи
Я знаю, что это плохое название
но я даю его себе в подарок Вирджиния
брошюра с золотарником и лоболлой
и я думаю «по крайней мере я не проснулась
с окровавленным ножом в руке»
к тому времени рассеянно блуждая
сто ярдов от дома
все еще сидя в этом кресле
с закрытыми глазами.
Это некий холм.
То, что я представляю, когда слышу слово «холм»,
и если апокалипсис окажется
всемирным нервным срывом,
если наши пять миллиардов умов рухнут одновременно,
ну я бы назвал это сюрпризом окончание
и этот холм все еще был бы прекрасен,
место, где я был бы не против умереть
в одиночестве или с тобой.
Я пытаюсь что-то сказать
и хочу поговорить с вами
очень откровенно, чтобы нас обоих утешила честность.
Видишь ли, у моего стола есть окно
Я смотрю в него, когда застреваю,
хотя природа редко вдохновляет меня написать
, и я не знаю, почему я продолжаю смотреть на него.
Мое детство тоже не принесло хорошего материала,
в основном это мульча белых минут
с несколькими выдающимися моментами:
лопание пузырей смолы на подъездной дорожке летом,
определенная доля гордости в школе
каждый раз, когда они называли его «наше солнышко»,
и играли в футбол, когда играли только
был «длинным выходом» — это то, что выделяется сейчас.
Если сжать для получения дополнительной информации
Я могу вспомнить старые радиочасы
с переворачивающимися металлическими номерами
и закуской под названием Surf and Turf.
Чтобы соприкоснуться со своим происхождением,
каждую ночь я ставлю будильник
на время своего рождения, чтобы пробуждение
превратилось в историческую реконструкцию
и первое, что я делаю
, это принимаю читаем день
и пытаемся слиться с ним,
например, когда вы едете верхом на механическом быке
и напрягаетесь, чтобы быстро выучить схему
, чтобы случайно не сопротивляться ей.
II.
Я не помню, как родился
и никто другой не помнит этого
даже доктор, которого я встретил много лет спустя
на коктейльной вечеринке.
Это одно из маленьких разочарований
, которое заставляет задуматься о побеге,
поехать в Холли Спрингс или Корал Гейблс
и снять комнату на площади
с домовладелицей, чьи руки набрали
дезинфицирующих средств, рассказывая людям, которых вы встречаете
, что вы с Аляски, и слушайте
то, что они говорят об Аляске
, пока вы не узнаете об Аляске гораздо больше
, чем вы когда-либо узнаете Холли-Спрингс или Корал-Гейблс.
Иногда я покупаю газету
в незнакомом городе и думаю
«Я вот-вот узнаю, каково это — жить здесь».
Часто появляется новость
о жалобах домовладельцев
которые живут рядом с аэропортом
и я понимаю, что читаю статью
на эту тему почти раз в год
и всегда получаю одно и то же изображение:
я в постели поздно ночью
в моем доме возле аэропорта
слушаю над головой летают самолеты,
чужая жена спит рядом со мной.
В моем представлении спальня представляет собой смесь
различных коммерческих наборов лекарств от простуды
(на тумбочке всегда стоит коробка с салфетками).
Я знаю, что эти повторяющиеся новостные статьи являются подсказками,
недостатки в конструкции, правда
пока не придумал как их связать.
Но я замечаю, что одни и те же люди
умирают снова и снова, например,
, Минни Перл
, которая умерла в этом году
в четвертый раз за четыре года.
III.
Сегодня первый день Великого поста
, и я снова не совсем понимаю, что это такое.
Сколько еще лет я пропущу
, прежде чем возьму на себя труд спросить кого-нибудь?
Это напоминает мне об этом утре
, когда вы собирались на работу.
Я сидел у обогревателя,
тупо смотрел, как ты одеваешься,
и когда ты спросил, почему я никогда не ношу халат
У меня было так много веских причин
Я не знал, с чего начать.
Если бы ты был крутым в старшей школе
, ты бы не задавал слишком много вопросов.
По новым футболкам в коридорах можно было определить, кто был вчера на концерте
big metal.
Вам не нужно было спрашивать
и вот что было круто:
способность выводить,
знать не спрашивая.
И давление, чтобы симулировать крутость
означает не спрашивать, когда вы не знаете,
поэтому дети становятся все более глупыми.
Концы ежегодника, заполненные обещаниями
оставаться на связи, служат доказательством бесполезности
обещания подростка.
Не то чтобы я умираю
за письмо от классного стоунера
десять лет спустя, но…
Ты помнишь, как девочки
кричал: «Люблю тебя!»
, удобно опустив «I»
, как будто они не хотели фиксировать
в своей собственной декларации.
Я согласен с тем, что «я» — это довольно сложное понятие
, и надеюсь,
вам не станет неловко, если я углублюсь здесь в более глубокие вещи.
IV.
Есть вещи, от которых я отказался на
, например, запись забавных сообщений на автоответчик.
Это часть старения
и человечества как группы
развивался в том же духе.
Кажется, наша комедия устаревает быстрее всех.
Если вы громко смеетесь над шутками Шекспира
Надеюсь, вы не обидитесь
если я скажу, что вы слишком стараетесь.
Даже наброски из оригинального шоу «Субботним вечером в прямом эфире
» теперь кажутся тупоголовыми и очевидными.
Просто наши успехи неудержимы.
В настоящее время маленькие дети даже не могут установить киоски с лимонадом.
Это заставляет людей слишком застенчиво относиться к прошлому,
хотя попробуй объяснить это ребенку.
Я не говорю, что так должно быть.
Все эти новые технологии
в конце концов дадут нам новые чувства
которые никогда полностью не заменят старые,
заставят всех нервничать
и раздвоятся.
Мы отправимся на Марс
, в то время как люди на Земле
все еще разрывают зубами пакеты с картофельными чипсами
.
Почему? У меня нет ни времени, ни ума
, чтобы сделать все связи,
как у моего друга Гордона
(это реальная история)
, который, выросший в Брейнтри, штат Массачусетс,
, никогда не представлял мозг, зацепившийся за дерево
, пока я не упомянул об этом.
Он никогда не разбивал имя на части.
К тому времени было уже слишком поздно.
Он переехал в Корал Гейблс.
В.
Холм за моим окном все так же прекрасен,
залит каким-то золотым светом национального парка,
и, кажется, говорит:
Мне жаль, что мир не может
используйте другое стихотворение об Орфее
, но я доступен, если вы не работаете
над автопортретом или чем-то еще.
Я смотрю, как моей собаке снятся кошмары,
дергается и скулит на полу офиса,
и пытаюсь представить, какой зверь
загнал его в угол на лугу
, где происходят его мечты.
Я просто позволяю дню быть таким, какой он есть:
место для большого количества вещей
для сбора и взаимодействия —
даже не место, а повод,
реальность для реальных вещей.
Друзья предупредили меня, чтобы я не стал слишком психоделическим
или религиозным с этим произведением:
«они не примут его, если оно будет слишком психоделическим
или религиозным», но это действительные темы
и я тот, у кого дергается собака на полу,
возможно, снится мне,
та часть меня, которая бьет собаку
без уважительной причины,
без причины, которую собака может увидеть.
Я пытаюсь сказать что-то настолько простое
, что мне приходится говорить откровенно
чтобы слова его не уродовали,
а если выяснится, что то, что я говорю, неправда,
то пусть хоть будет безобидно
как дырявая лодка в камышах
которая никому не мешает.
VI.
Я не могу доверять точности своих собственных воспоминаний,
многие из них смешались с сентиментальными
телефонными и маргариновыми рекламами,
явно разрушенными Мэдисон-авеню,
хотя никто, кажется, не называет мир рекламы
«Мэдисон-авеню» уже нет. Они переехали?
Мне нужна последняя информация об этом.
Но сначала у меня есть кое-какие дела.
Я вышел к холму за нашим домом
, который сегодня выглядит прямо как на Аляске,
и было бы легче объяснить это
, если бы у меня была фотография, чтобы показать вам,
но я был с нашей молодой собакой
и он бежал через высокую траву
как бежать по высокой траве
это вся жизнь вместе,
пока не закричит птичка или он не найдет банку пива
и эта штука заполняет все пространство в его голове.
Видите ли,
его разум может удерживать только одну мысль за раз
и когда он, наконец, слышит, как я зову его по имени
, он поднимает глаза и склоняет голову набок.
На одно мгновение
мой голос — это все:
Автопортрет в 28 лет.
Из Actual Air (Drag City, 2003) Дэвида Бермана Copyright © 2003 by David Berman. Используется с разрешения Кэсси Берман и Drag City.
Как преодолеть страх написания стихов – Салон поэзии
За годы преподавания я понял, что большинство людей боятся писать стихи. Даже люди, которые любят писать другие вещи, такие как романы или сценарии, боятся этого. Почему это?
В основном, я думаю, это потому, что наши учителя делают вид, что это сложно. Обычно в школе учителя начинают с величайших стихотворений и обсуждают содержащиеся в них идеи — сложные метафоры о том, что значит быть американцем, о скрытом значении Бога или об истинных трудностях любви, и довольно скоро вы чувствую, что ты должен быть W.B. Йейтс пишет «Второе пришествие» раньше, чем можно назвать себя поэтом. Кроме того, есть все эти метафоры и персонификации. Откуда мы должны были знать, что лев был символом Иисуса или что расширяющийся круговорот был метафорой Второй мировой войны? Откуда мы знаем, что роза является символом любви или что сирень жестока, потому что жизнь ужасна?
Люди думают, что поэзия невероятно сложна, и если великие писатели, такие как Оден или Дикинсон, не могут сделать ее достаточно ясной, чтобы понять, на что мы можем надеяться, говоря то, что хотим сказать?
Подобно тому, как при попытке написать сочинение для поступления в колледж, большинство студентов, сталкиваясь с идеей написать стихотворение, считают, что им нужно сказать что-то действительно важное, честное, откровенное, привлекающее внимание и гениальное.
И они должны делать это настолько умно и специализированно, чтобы только очень умная элита с докторской степенью и в вельветовой одежде знала, что это значит.
Оказывать на кого-то сильное давление, когда вы говорите ему писать.
Верно?
Чего большинство людей не осознает, и что я стараюсь в первую очередь привить своим ученикам, так это того, что писать стихи на самом деле довольно легко.
Возможно, сложно объяснить, что это значит. Попытка решить, почему стихотворение хорошее или не очень, представляет собой более сложную задачу, но написать его — это само по себе просто.
Как сказал Уолтер Уэлсли «Рэд» Смит в 1949 году: «Нечего писать. Все, что вам нужно сделать, это сесть за пишущую машинку и вскрыть вену». Стив Мартин пишет в своих знаменитых Житель Нью-Йорка штука, «Писать легко», «Писать легко. Просто загляните в лицо розы и расскажите ее историю». В то время как опубликованное стихотворение может показаться читателю умопомрачительно космическим, на самом деле большинство стихотворений начинаются совсем с малого — немногим больше, чем описание муравьев, ползающих по столу, или признание в любви к кому-то, кого никто не знает и кто, к тому времени, когда вы читаете о них, уже мертв.
Большинство людей не осознают, что написание стихов связано не столько с Алленом Гинзбергом, «древней небесной связью со звездным генератором в механизме ночи», сколько с повседневными истинами, маленькими событиями и мимолетными человеческими мгновениями (которые, когда вы чувствуете их достаточно глубоко, эквивалентны той древней небесной связи). В эпоху, когда говорить правду — это революционный поступок, а личный контакт происходит через экран, просто нужно время, чтобы поговорить о чем-то банальном, например, о «узком парне в траве» (Эмили Дикинсон), которого мы заметили по дороге на работу, ну. Проклятие. Можно подумать, что у писателя с такой наблюдательностью должен быть особый путь к более глубоким, непостижимым тайнам.
Как сказал однажды на уроке один из моих учителей письма, Джек Грейпс: «Бытие хочет соединиться с бытием». Какими бы изощренными или рассеянными мы ни были, это то, чего мы все действительно жаждем. Связь. Один человек, сдирающий тонкий слой чуши, протягивающий настоящую руку, чтобы похлопать вас по спине или просто сказать: «Привет.
Это я.» Текстура чьей-то настоящей кожи против нашей. Текстура подлинного голоса, когда он трется о ухо или давит на нервную систему сердца.
Это просто и естественно. Это то, для чего мы рождены.
шаг первый: снова пишите как ребенок
Вы когда-нибудь видели, как ребенок смотрит на мир? Им не надоедают ни деревья, ни небо, ни реки. Они не ждут, пока у них появится что-то интересное, на что можно отреагировать, прежде чем плакать, смеяться или ворковать. А еще лучше, вы когда-нибудь видели ребенка немного старше, смотрящего на новорожденного? На днях я был в кофейне, когда мать толкала свою коляску в очереди. Перед ней была маленькая девочка лет трех, которая обернулась. На ней было розовое клетчатое платье, волосы были заплетены в косички, она подошла к коляске и проворковала: «Баааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааа», с таким трепетом и восхищением, что можно подумать, что она студентка художественного факультета, глядящая на Сикстинскую капеллу.
Затем она повернулась к отцу, указала ему на коляску и снова сказала: «Бааааааааааа».
К настоящему времени почти каждый человек в кофейне смотрел на трехлетку, которая смотрела на младенца. Время от времени мы смотрели друг на друга и на бариста и морщили лица, невольно бормотали, прижимали руки к сердцу и прикрывали рты, чтобы подавить эмоциональный смех. Там мы все были, чертовски очарованные, наблюдая, как человеческая раса стоит вокруг, очаровываясь собой.
Что такого в младенцах, смотрящих на младенцев, что может остановить целую кофейню? Потому что все мы люди, и все люди вместе взятые. Мы иногда забываем об этом из-за технологий, политиков, боев, чековых книжек, музыкального бизнеса, такси и войны. Но дети никогда не забывают. В идеале некоторые писатели, а иногда и сам процесс письма могут вернуть нас в это состояние. Почему? Потому что в глубине души мы все еще младенцы, и если мы не младенцы все время, мы пытаемся вспомнить, как быть младенцами, впервые видя мир.
Что касается всей этой чепухи – метафор и сравнений, внимания к деталям, фактурной тональности – самое смешное, что это тоже естественно. Поэт Ханна Гэмбл пишет в своем эссе «Средний четвероклассник — лучший поэт, чем ты (и я тоже)», опубликованном The Poetry Foundation, , что дети естественным образом используют поэтический язык так, как большинство взрослых забыли. как сделать. Спросите кого-нибудь младше семи лет об их заднем дворе, луне или о том, что чувствует фиолетовый цвет, и вы увидите, что они верят в персонификацию. Деревья живые. Луна говорит с ними. Когда они чувствуют себя счастливыми, это фиолетовое счастье, подобное тому, которое они приписывают своему фиолетовому мелку.
Все те литературные приёмы, которым нас «учили» писать на уроках поэзии, по своей сути являются теми, что мы использовали всё время, пока не узнали, что луна — это каменный шар, что у наших мелков нет ртов и что у наших деревьев нет нервов. Как отмечает Гэмбл, «среднестатистический четвероклассник способен [писать оригинальным, неожиданным языком], потому что он не прожил достаточно долго, чтобы знать, как это делать (и под «этим» я подразумеваю говорить о мире) любое другой путь.
»
Шаг второй: помните, как забыть
Чтобы стать поэтом, нужно не столько учиться, сколько вспоминать или, в другом смысле, забывать. мир. Таким образом, преподавание поэзии заключается не столько в том, чтобы передать то, что вы знаете, сколько в том, чтобы побудить ваших учеников знать меньше.
Как и в случае с медитацией, эта задача «простая, но не легкая». Забыть все, что вы знаете, раздеться догола, посмотреть на мир с космическим удивлением, признать, что вы уязвимы, рискнуть сказать что-то ужасно глупое — все это мы обычно очень стараемся не делать на публике. Преподавание урока творческого письма требует не только безопасного пространства, но и некоторых инструкций о том, как снова думать, как ребенок.
Возьмем фильм Крюк, в котором покойный Робин Уильямс играет Питера Пэна средних лет. Питер покинул Неверленд и вырос, женился, завел детей и по какой-то причине, которую фильм не объясняет, стал юристом. Затем однажды ночью капитан Крюк похищает детей Пэна обратно в Нетландию, и Питер должен следовать за ними, чтобы вернуть их.
Прежде чем он сможет это сделать, он должен вспомнить, как летать. Несмотря на то, что Пан сделает все, чтобы спасти своих детей, даже если он начинает верить, что это реальность, а не галлюцинация, ему трудно отпустить ситуацию и вспомнить, как делать то, чем он известен в этой истории. Ему трудно вернуться к своему детскому разуму, его мышлению Питера Пэна, которое позволило ему взлететь. Он проводит первую половину фильма, заново учась тому, как снова стать ребенком. Так и с поэзией. Большинству людей трудно забыть то, что они знали, будучи взрослыми или даже подростками, и вернуться к тому, как они думали в детстве. В каком-то смысле забывание нужно помнить.
Как это ни парадоксально, преподавание поэзии гораздо меньше связано с тем, чтобы добраться до какой-то откровенной космической истины, и гораздо больше — с тем, чтобы избавиться от всего дерьма, которое заставляет вас хотеть звучать как какая-то грандиозная, высокопарная мистическая чепуха, и перейти к подлинному, простому , обычное старое состояние бытия — такое, которое мы, возможно, чувствовали давным-давно, до того, как начали думать, что мы не должны писать или не можем писать, если нам не нужно сказать что-то интересное.
На самом деле, моя писательская карьера началась, когда я нашел начало стихотворения Брендана Константина «История».
«Слушай, я хочу сказать тебе кое-что обычное», — начинается стихотворение…
Всякий раз, когда я застреваю в письме или мои ученики застревают, я запоминаю эту строчку и начинаю с нее. «Слушай, читатель, я тебе кое-что обыкновенное скажу», и дальше я оттуда.
Шаг третий: читайте как ребенок
То же самое относится и к обучению. Вам не обязательно иметь все великие идеи. Вам не обязательно знать все ответы. На самом деле, лучше, если вы этого не сделаете. Будет лучше, если вы попытаетесь вернуться к тому, что значит быть пораженным. Короче говоря, вы должны быть ребенком, глядя на всех других детей, удивляясь и зачаровываясь их лицами, воркунием, идеями, историями и песнями.
И когда ваши ученики застревают, вам нужно оставаться в изумлении и спрашивать их, что их удивляет, будь то самое честное и обычное.
Вы должны помочь им вернуться в то место. «Открой окно и расскажи нам, что ты видишь. Это кошка в переулке? Это желтая птица? Птица напоминает вам о детстве? Желтый цвет напоминает вам цвета вашего школьного талисмана? Было ли у вас чувство, которое каким-либо образом связано с человеческим сердцем? Вы были отвлечены тем, что вы должны были сделать в тот день?»
Я знаю, что так писать проще и проще. Это и не так. Как я уже сказал, есть много вещей, которые отвлекают нас от этого простого ощущения бытия — давление, чтобы казаться умным, делать это «правильно» или думать о чем-то более важном, например, о том, что у нас есть в банке, или о том, что нужно сделать после занятий.
Там много скучного языка. Множество клише и «данного языка», которые мы учимся отбрасывать, потому что это нас не удивляет. Иногда плохой текст может маскировать действительно хорошую идею. Цель хорошей письменной подсказки — вовлечь писателя в идею, воспоминание, чувство, которое достаточно убедительно, чтобы отодвинуть другие мысли с пути, и, конечно же, выразить что-то, что также привлечет внимание читателя.
Речь идет об обучении, переобучении или раскрытии поэтического мышления.
Многое из этого можно сделать с помощью самого языка. Может быть, мы разучились думать, чувствовать и видеть, как поэты. Может быть, мы разучились говорить метафорически, или как смотреть на луну, как на человека, или сопереживать червям и мелкам, и слушать ритм грозовой тучи в небе.
Но, если мы снова научимся писать, если мы снова научимся слышать собственные голоса, творить из подлинного места, заново выучить язык поэзии, возможно, мы снова сможем видеть и чувствовать себя поэтами. Мы начинаем понимать, что луна действительно похожа на лицо, что каждое дерево имеет свою уникальную индивидуальность, а каждая птица — сознание. Мы можем видеть или воображать или удивляться вещам так же, как мы делали это в детстве. Мы можем снова научиться зачаровывать себя. Эн Чант. Подумайте об этом слове. Мы учимся создавать музыку с помощью языка и снова используем наш язык, чтобы создавать музыку. В главе о создании подсказок я расскажу о некоторых очень простых способах помочь учащимся открыться для самозачарования и заставить их снова писать в направлении самозачарования.
Шаг ЧЕТВЕРТЫЙ: Запишитесь на наш бесплатный курс Как писать достоверно
Одна из главных вещей, которую может дать практика написания стихов, — это помочь нам глубже взглянуть на объект, человека, место, любовный интерес и себя, чтобы найти то, что является подлинным, конкретным и уникальным.
Первый шаг к тому, чтобы писать более аутентично, не обязательно быть умнее или больше хвастаться. Речь идет о зондировании всего на дюйм или два глубже. Станьте на одну ступень лучше осведомлены о том, что вас окружает, как монах или художник.
Потратьте минуту, чтобы уточнить, что вы имеете в виду. То, как вы смотрите на мир, когда вы это делаете, у всех будет разным. То, что вы заметите, будет другим, то, как вы это опишете, как вы на это отреагируете, начнет раскрывать ваш подлинный голос.
Писать можно в одиночку, но быть писателем означает дружить с другими художниками, учиться друг у друга и обмениваться советами, рекомендациями и навыками.