Моя мать очень рано вышла замуж вот что она рассказывала: Ольга Йокояма: Я – космополит

Ольга Йокояма: Я – космополит

Беседы

Вслух.ру

25 июня 2013, 10:20

Внучка тюменского купца Жернакова, профессор Калифорнийского университета Ольга Йокояма побывала в Тюмени привезла в библиотеку ТГУ 80 кг журналов и встретилась с краеведами и журналистами.

Внучка тюменского купца Жернакова, славист, профессор Калифорнийского университета Ольга Йокояма побывала в Тюмени с очередным визитом, доставив в библиотеку тюменского госуниверситета вторую партию журналов весом в 80 кг. В завершение 10-дневного визита Ольга Борисовна встретилась в Литературно-краеведческом центре с членами клуба «Тюменская старина» и журналистами, ответив на интересующие публику вопросы.

— Как вы впервые оказались в Тюмени?

— Поскольку я славист, мне часто приходилось бывать в России на конференциях. В 2002 году я впервые оказалась в Уральском университете, в Екатеринбурге, там познакомилась с преподавателем Тюменского университета Натальей Лабунец. Узнав, что моя мама родилась в Тюмени, Наталья Владимировна пригласила меня побывать здесь сразу после конференции. У меня оставалось всего полтора дня, я могла осмотреть Екатеринбург, побывать в музеях, но решила съездить в Тюмень.

Моя мать знала все семейные истории и постоянно рассказывала мне. Вот моя тётя, она младше мамы на три года, к тому же рано вышла замуж, уехала из семьи, — она знает об истории семьи меньше моего, потому что мне многое передалось от матери. Пересыпая нафталином старинные вещи, часть из которых я передала в тюменский музей, мама всегда рассказывала, кому они принадлежали: «Вот, это называется доха, она принадлежала моей матери. Шитые полотенца — они из Сарапуля вятской губернии»… У матери была ностальгия по родным местам, она часто пела нам песни, которые помнила с детства.

— Что послужило поводом для вашего нынешнего визита?

— Помимо журналов, коллекцию которых хотелось передать полностью, это был визит в Тюмень моего сына, Сергея. Ему сорок лет, он живёт в Швейцарии и по специальности — финансист. Когда он писал свою бакалаврскую дипломную работу, посвятил её зарождению капитализма в России после освобождения крестьян. Первая часть носила научный, чисто экономический характер, а во второй он обращался к истории нашей семьи, к истории своего прадеда, Василия Лавровича Жернакова, который будучи крестьянином Вятской губернии пешком с караваном купцов пришёл в Тюмень.

Итак, Сергей с юности проявлял интерес к семейной истории и вот теперь я почувствовала, что он готов побывать в Тюмени. Так что мы приехали вместе и он пробыл тут три дня. Благодаря участию Валерия Чупина, мы побывали в жернаковских местах, в бывшем магазине, нас пустили в дом Жернакова. Дело даже не в старых вещах, а в местах… Думаю, Сергей почувствовал связь времён, это дорогого стоит. Его жена — англичанка, у них есть дети, он сказал, что возможно, однажды захочет приехать сюда вместе с ними. Быть может, посетит университет с лекциями по экономике, если будет такой интерес. Мне приятно, что окрепла связь нашей семьи с городом, что она останется и после меня.

— Ваш сын похож по характеру на прадеда?

— У меня трое детей и у каждого свой характер, но Сергей очень открытый человек, умеет уживаться с людьми. Василий Лаврович, судя по письмам и тем данным, что мне удалось собрать, был очень общительным, ему доверяли, к нему шли за советом. В то же время, он и на гитаре играл, и девушки его любили.

Мой дед стал богатым купцом, но всегда щедро помогал людям, участвовал в благотворительности. Даже в Харбине, когда у него уже не было прежнего капитала, он помогал людям и был уважаемым человеком. Когда он умер, его гроб несли четыре епископа, что бывает далеко не всякий раз, это знак большого уважения. Когда Сергей готовил свое исследование о Жернакове, он обнаружил, что можно быть капиталистом, но при этом делать добро, и тогда он, юноша, решил, что станет миллионером, как дед, проделавший путь из родной деревни пешком, в единственных шароварах, сшитых из материной юбки, начинавший с работы на побегушках и ставший своими силами купцом первой гильдии. Сын, правда, миллионером пока не стал (_смеется_).

> Тут в центре клубного заседания появляется ещё один участник — Юрий Михайлович Лысков пришел специально, чтобы познакомиться с внучкой Жернакова и уточнить у нее некоторые подробности собственной биографии. Мать Юрия Михайловича в 1946 году, когда не было принято хвалиться родством с купцами, говорила, что её семье принадлежала керосиновая лавка на Базарной площади, мельница на улице Ишимской. И хотя фамилия матери Чухина, а фамилия её богатого деда была Кузнецов, тот факт, что указывала она на объекты, принадлежавшие семье Жернаковых, говорит, что, возможно, она состояла с ними в родстве.
>
> Юрий Михайлович, Ольга Борисовна, а также участницы клуба «Тюменская старина» пускаются в экспресс- расследование, пытаясь припомнить возможные связи между Василием Лавровичем, его двумя братьями и их семьями. Они рассматривают старые фотографии, сыплют именами и отчествами, вспоминают старинные лавки, куда многие из них сами в детстве ходили за керосином. И Йокояма в каждом своём высказывании предстаёт большим знатоком тюменских фамилий и родословных, так или иначе связанных с Жернаковыми. Конечно, загадку матери Юрия Михайловича вот так, на коленке, не решить, но разговор о его семье завершается вполне плодотворно несколькими вероятными версиями, по которым может дальше идти архивное расследование.

— Ольга Борисовна, видно, что вы изучили множество документов, восстанавливая историю семьи, с какими источниками вы работали? Наверное, вели исследование в тюменских архивах?

— В тюменском архиве было только начало, здесь хранятся письма за 16 лет конца XIX века, которые приходили Василию Лавровичу Жернакову от его родных из Вятской губернии. Поэтому поработав здесь, я отправилась в архивы Ижевска, Сарапула, Кирова, Перми. Я узнала о родителях Василия Лавровича, его братьях и сестре. Оказалось, родители переехали в Тюмени и оба умерли тут в 1911 году. Три месяца назад я почти случайно нашла потомков Татьяны Лавровны, сестры моего деда. Ветви их семьи живут в Пермской области и даже на Украине, а одна веточка оказалась в Тюмени. Они переехали сюда 5 лет назад и даже не подозревали, что их предки похоронены здесь.

— Как вам удалось их найти, ведь они не сохранили фамилию Жернаковых?

— Я пыталась проследить судьбу Татьяны Лавровны, для этого надо было определить её фамилию по мужу. Я знала, что в крёстные и свидетели на свадьбе чаще всего брали родственников и в одной из записей о крещении увидела крёстную Татьяну Лаврову, жену священника Стефанова. У них было шестеро детей, но расследовать их судьбу я, честно говоря, даже побаивалась — не хорошо в те времена было быть женой священника.

И вот я занимаюсь авторизацией перевода своей книги. В 2008 году в Германии вышла моя книга, теперь её перевели на русский и я должна прочитать и авторизовать текст — это последняя возможность уточнить какие-то данные перед публикацией. Я сделала запрос в Интернете — с каждым годом появляется всё больше новых сведений. И действительно, на сайте Свято-Тихоновского богословского университета в Москве я нашла сведения о муже Татьяны Лавровны в документах, посвящённых судьбам пострадавших священнослужителей. Он умер в лагере, на лесозаготовке. На сайте указано, что данные предоставлены внучкой священника Стефанова. Я написала на сайт и попросила связать меня с этой внучкой, которая, получается, моя троюродная сестра. И оказалось, что пять лет назад она вместе дочерью, которая работает педиатром, переехала именно в Тюмень. В этот приезд мы с ними познакомились.

— Вы посвятили много времени скрупулёзному сбору информации о Жернаковых в архивах разных городов. Что вами двигает — исследовательский азарт, стремление больше узнать о своих предках?

— Увидев ксерокопии писем, хранящихся в тюменском архиве, я сначала их воспринимала просто как свидетельства семейной истории. Но затем, вчитываясь в них, я, будучи славистом, стала понимать, что это ценнейший филологический материал. В рецензиях на мою книгу московские ученые так и пишут, что это уникальный по своему объему источник конца XIX века по вятскому диалекту, потому что только в начале ХХ века диалектологи стали ездить по деревням и записывать материал. Эти письма писали полуграмотные крестьяне, которые не знали общепринятой орфографии и старательно прислушивались к своей речи, чтобы как можно точнее её воспроизвести. Как они говорили, так и писали.

Как филолог я уверена, что для того, чтобы полностью понять текст, надо знать, какие смыслы вкладывались в те или иные слова. Иногда это требуется, элементарно, чтобы понять, в каком месте ставить точку, потому что писали они без знаков препинания. И стала разбираться, скажем, письма точно не датированы. Известно, что они охватывают период 16 лет, известно, из какого села они отправлены. В одном из писем упоминается, что умерла некая Романовна. Я начинаю изучать метрические записи, чтобы выяснить, когда умерла женщина с таким отчеством — и нахожу, что позволяет датировать документ. Или написано, что семья на грани того, чтобы продать лошадь. А что такое для людей того времени было лишиться лошади? Я ищу справочную информацию, оказывается, что в вятской губернии 14% крестьян были безлошадные, а 37−48% имели одну лошадь. Теперь понятно, как изменился бы экономический статус семьи, а он определял их самосознание.

— Побывав в Тюмени столько раз, прониклись ли вы чувством, что здесь ваша Родина?

— Понятие Родины в России имеет такую большую традицию, что его слишком много, оно перенасыщено смыслами…

— Американцы, ведь, тоже очень патриотичная нация!

— У американцев патриотизм в первую очередь на политическом уровне. А тут люди в эту форму облекают очень большой набор эмоций. Я родилась в Китае, некоторое время жила в Японии, потом росла в США. Аспиранткой я жила в Югославии, и хозяйка — славянка мусульманского вероисповедания — так меня полюбила, что хотела удочерить… Поэтому я не знаю, что это такое.

Чувство родства по отношению к предкам было у меня до приезда в Тюмень, его трепетно хранила моя мама. Собственно, из-за него я сюда приехала, не оставшись в тот первый раз в Екатеринбурге.

Здесь я познакомилась с людьми — уже моего поколения, к которым я испытываю личные чувства. Такие же, как к своим знакомым в Югославии, в Германии. Чисто человеческую благодарность, привязанность, я считаю их добрыми, интересными людьми, но это не имеет отношения к чувству Родины, это отношения между людьми, так что я космополит.

Неудобно на сайте? Читайте самое интересное в Telegram и самое полезное в Яндекс-Дзен.

Последние новости

Агафья Погодница

19 октября, 06:02

Народные приметы: безветренный день — к скорым холодам

«На Фому тащи все в крому», — говорили люди.

#народные приметы

#погода

Вслух.ру

18 октября, 21:30

В Тобольске поймали иностранца, промышлявшего «закладками»

Правда, его карьера «закладчика» продлилась недолго.

#новости Тюмени

#полиция

#наркотики

#Тобольск

Вслух.ру

18 октября, 21:04

На маршруте № 28 в Тюмени уберут и добавят остановки

Автобусы будут ехать по другим улицам.

#новости Тюмени

#автобус

#расписание

#Ново-Патрушево

Вслух. ру

18 октября, 20:20

Юмористы с инвалидностью сразятся в Тюмени за звание самых смешных

Шесть команд области заготовили искрометные шутки.

#новости Тюмени

#КВН

#инвалиды

#Пионер

Вслух.ру

18 октября, 20:05

На Лесобазе в Тюмени сбили ребенка

Девочка неожиданно выбежала на проезжую часть.

#новости Тюмени

#авария

#травма

#ребенок

«Вернешься — опозоришь семью». 5 историй о браке по принуждению — Сноб

По данным ООН, 15 миллионов человек во всем мире живут в браке не по своей воле. Женщины, которых украли мужчины или которые вышли замуж по настоянию родных, рассказали «Снобу» об уговорах и угрозах и о том, почему они остались в браке или разошлись со своими мужьями

«На свадьбе я узнала, что мужа тоже заставили на мне жениться»

Марьям, 22 года

Я росла в Таджикистане, в обычной мусульманской семье. Мы не были слишком религиозными: паранджу никто не носил, намаз читали по желанию. Мне повезло: мои родители заплатили за мое обучение и даже разрешали посещать дополнительные занятия. Однако мой старший брат постоянно контролировал мой каждый шаг. Впрочем, это не помешало мне учиться, гулять с подружками, размещать фотки в интернете. Парни в то время меня не интересовали: мне запрещали общаться с ними, а я думала о репутации своей семьи и не рисковала.

Девушки у нас обычно выходят замуж в 17–18 лет, но я была слишком современной для нашего общества: хотела сначала построить карьеру и только потом найти человека, с которым могла бы провести всю жизнь. Я искренне верила, что так и будет. Росла пацанкой и феминисткой. Моих родителей это мучило. Папа постоянно ругал маму за то, что она не смогла воспитать из меня девочку, а мама, в свою очередь, ругала меня. Скандалили каждый день.

Как только мне исполнилось 17, в дом стали приходить сваты. Поклонников было много, но я всем отказывала. Специально одевалась как пугало, чтобы никому не понравиться, грубила женщинам, которые пытались меня сосватать. Я сопротивлялась замужеству три года.

Мужа я впервые увидела в день свадьбы, но поговорили мы с ним только после празднества. Оказалось, что его тоже заставили жениться, чтобы разорвать его отношения с русской девушкой

Однажды троюродная сестра моего отца пришла к нам сватать своего сына. Папа не выдержал и без моего и маминого согласия дал добро на свадьбу. Мы плакали целую неделю. Я умоляла отца не выдавать меня замуж, потому что знала родственников жениха. Они мне никогда не нравились, потому что были очень несовременными. Будущего мужа я ни разу не видела: он 11 лет жил в России и редко приезжал в наш город. Я знала, что он был очень религиозным, и меня это сильно пугало, потому что у нас слишком религиозные люди очень несправедливые. Сопротивляться воле отца было бесполезно, а мысли о побеге у меня и не было: не хотела позорить семью. Так я и вышла замуж в 20 лет — довольно поздно для девушек нашей страны.

Мужа я впервые увидела в день свадьбы, но поговорили мы с ним только после празднества. Оказалось, что его тоже заставили жениться, чтобы разорвать его отношения с русской девушкой, которую он любил. Для меня это был удар: я боялась, что он до сих пор любит ту девушку. Однако мы с мужем быстро подружились. Через неделю после свадьбы мы прилетели в Россию. Мы недостаточно друг другу нравились, поэтому полгода жили вместе как друзья. К счастью, муж не давил и уважал меня.

Все было бы хорошо, если бы не моя свекровь. Я жила с ней два месяца, она считала меня рабыней и контролировала каждый мой шаг. Торопила с беременностью, считала наши деньги, жаловалась на меня мужу и постоянно говорила, какая я неуклюжая и неухоженная уродка. Естественно, это повлияло на его отношение ко мне.

Мне просто повезло, что мой муж оказался хотя и сильно религиозным, но очень понимающим и образованным человеком

Я забеременела, но не особенно обрадовалась этому, так как после родов вся его семья переехала бы к нам. Я впала в депрессию, из-за этого случился выкидыш. И это стало последней каплей.

Я стала часто ругаться с мужем, но потом посмотрела на подруг, которых так же заставили выйти замуж. Почему-то их мужья любили и слушали их, дарили подарки и цветы, а от моего мужа — ничего. Я пообщалась с психологами в интернете, прочитала статьи и поняла, что муж не видел во мне женщину — только друга, а главная женщина в его жизни — мама. Тогда я спокойно сказала мужу, что отношение его мамы меня не устраивает, что она меня очень сильно обидела. Я стала ухаживать за собой и больше себя любить. И муж поменял свое отношение ко мне: он начал меня ревновать, дарить цветы, подарки, иногда устраивал романтические сюрпризы (а он вообще не романтик), стал советоваться со мной. Мои родители всегда говорили, чтобы я слушалась свекровь и мужа и молчала. Но теперь я всегда говорю мужу, что мне нравится, а что нет. И это здорово помогает. У нас с мужем не все идеально, но мы будем работать над этим.

Свекровь от нас отстала. У нас до сих пор сложные отношения: она ревнует меня к сыну, хочет переехать к нам, чтобы контролировать нашу жизнь, постоянно жалуется и требует у моего мужа денег. Ее раздражает, что мы поладили. Я стараюсь как можно реже с ней общаться, муж иногда на это обижается.

Я по-прежнему думаю, что свадьба против воли — это ужасно. Мне просто повезло, что мой муж оказался хотя и сильно религиозным, но очень понимающим и образованным человеком. Он сразу сказал мне, что каждый сам выбирает, как ему жить, и что он не будет заставлять меня жить так, как хочет он. Муж молится по пять раз в день, не пьет и не курит, а я спокойно могу носить короткие платья и пить по праздникам. Есть девушки, которым повезло меньше, им некому помочь: на кону стоит репутация родителей, и если девушка разведется, родители ее не примут.

«Когда я отказалась выходить замуж, родные решили, что во мне сидит джинн»

Таиса, 28 лет

Несколько лет назад двоюродный брат моей снохи, который на тот момент жил и работал в Москве, увидел меня на фото, и я ему понравилась. Ему дали мой телефон, мы немного пообщались, и я быстро поняла, что это не мой человек. Сразу сказала, что меня не интересуют отношения с ним и чтобы он оставил меня в покое. Однако родственники со стороны матери начали говорить, что мне давно пора замуж и что ему надо дать шанс.

Вскоре он приехал в Чечню и с моими двоюродными сестрами и их детьми пришел к нам в гости. Я вновь сказала ему, что у нас ничего не выйдет. Тут сестра предложила съездить в центр, погулять — у нее как раз был день рождения. Я спокойно села к ней в машину. За рулем был ее сын. А тот парень на другой машине со своими сестрами поехал следом. Через некоторое время я поняла, что мы едем в другую сторону. Спросила у сестры почему, а она: «Ты выходишь замуж». Я не поверила, подумала, она шутит. Мне бы в голову не пришло, что моя двоюродная сестра может меня для кого-то украсть. Тем более что в Чечне законодательно запрещено воровать девушек. Потом она позвонила моей маме и спросила, согласна ли она, чтобы меня выдали замуж за того парня. Мама дала согласие, и тогда я поняла, что они не шутят. Я запаниковала, начала орать на сестру, даже попыталась открыть дверь и выпрыгнуть из машины. В итоге мы остановились, я вышла на дорогу, крича: «Твари! Как вы могли так поступить?» У меня попытались отобрать телефон, но я так просто не далась. Позвонила тете, все объяснила и попросила приехать за мной. Она посоветовала мне ехать к тому парню и пообещала, что заберет меня. Я послушалась.

Родные со стороны отца были очень недовольны, что меня украли. Но историю замяли, потому что в краже были замешаны родственники по материнской линии

Мы приехали в село. Там меня ждали, собралось много народу. Вынесли сладости, завели в дом, надели на меня платок, и я разрыдалась. Женщины на коленях уговаривали меня, чтобы я осталась. Когда уговоры не подействовали, стали угрожать. Говорили, что если я вернусь, пойдут слухи, и после такого меня никто замуж не возьмет. Я только плакала и говорила, что не пойду замуж. Одна женщина даже решила, что во мне сидит джинн. Я видела, что ни один человек не переживал за мое душевное состояние, не думал о моих желаниях. Они думали только о своей шкуре: если бы полицейские узнали, что меня украли, пришлось бы платить огромный штраф.

Я долго плакала и молила Аллаха о помощи. Твердо решила, что не сдамся. Через три часа за мной приехали мои тетки и братья. Меня отвезли домой. Родные со стороны отца были очень недовольны, что меня украли. Но историю замяли, потому что в краже были замешаны родственники по материнской линии. Повезло, что никто из мужчин меня не касался, поэтому мулла сказал, что я чиста и что раз я не хочу замуж, то меня не отдадут.

После этого случая я долго не выходила из своей комнаты. Много плакала и ничего не ела. Мне было стыдно показываться на глаза родителям. Я сильно похудела и на работу вышла измученная и бледная. После этого мама еще месяц уговаривала, чтобы я вышла за того парня. Я стояла на своем: не хочу и не буду. Потом я рассказала ей, что пережила, мама раскаялась и попросила у меня прощения. Двоюродную сестру, которая помогла меня украсть, я так и не простила. Мы не общаемся.

«Бабушка сказала, что теперь меня не назовут порченой»

Екатерина, 21 год

Я живу в небольшом казахстанском городке. Меня воспитала бабушка, которая была уверена, что девственность — главное в жизни девушки. Естественно, ни о каком сексе до брака речи не шло.

Моя мама вышла замуж девственницей в 21 год, бабушка очень этим гордится. Когда мне было два года, отец сбежал. О моих маме и бабушке он и слышать не хочет, говорит, они «поехавшие». После развода мама ушла в загул, частенько приводила в дом мужчин, а я слышала ее «концерты» по ночам. На меня ей было плевать.

В подростковом возрасте у меня начали играть гормоны, я стены царапала — так мне был нужен секс. Я ходила на небольшие подростковые встречи по интересам и там познакомилась с одним парнем. Нам обоим было по 16 лет. Мы подружились, потом стали встречаться и вскоре переспали. Он был у меня первым.

Был жуткий скандал. Бабушка орала, что выкинет меня, «шалаву порченую», из дома, если я не заставлю этого парня на мне жениться

Бабушка каждый месяц таскала меня к гинекологу и, когда я отказалась к нему идти, стала давить. Пришлось сказать, что я уже не девственница. Был жуткий скандал. Бабушка орала, что выкинет меня, «шалаву порченую», из дома, если я не заставлю этого парня на мне жениться. Я не хотела замуж, но мысль прослыть «порченой» и никогда больше не выйти замуж так меня напугала, что я надавила на своего парня. Его матери, которая жила в деревне, было выгодно избавиться от лишнего рта, поэтому она дала согласие на свадьбу со словами: «Делайте, что хотите! Пристроили шлюху!» Свадьбу полностью оплачивала моя бабушка. Родители мужа на празднование не пришли. Мы не могли расписаться из-за возраста, но все было как полагается: белое платье, фата, праздничный стол.

Поначалу мы жили неплохо, но потом в муже проснулся абьюзер. Он постоянно гнобил меня, называл шлюхой за то, что до него у меня были петтинг и поцелуи с другими мальчиками. Он сказал, что из-за этого моя девственность ничего для него не значит. Вскоре после свадьбы я забеременела. Сказалось бабушкино воспитание: родить надо обязательно, ребенок — это святое, а потом можешь хоть десять абортов сделать. Когда я была на пятом месяце беременности, муж, как я потом узнала, флиртовал с моей подругой.

Когда я родила дочь, его родственники по телефону обматерили меня: сказали, что я шлюха и шлюшьи дети за детей не считаются. Жизнь с мужем стала еще сложнее — он то говорил, что любит меня и дочь больше жизни, то предъявлял: «Да я как только на работу уйду, ты на чужой *** запрыгнешь». Жили мы, кстати, за счет моей бабушки, а муж иногда подрабатывал официантом.

Когда узнала, что муж изменил мне с официанткой, я слетела с катушек. Огрела его стулом и орала, что он сломал мне жизнь. Мы со скандалом разошлись. Бабушка сказала: «Зато теперь тебя не назовут порченой и ты сможешь выйти замуж еще раз. Мы просто жениху фото со свадьбы покажем, чтобы было понятно, что не в подворотне девственности лишилась».

К сожалению, не могу найти нормальную работу: я даже девять классов не окончила из-за бабушки, которая считала образование для девочек бредом

Вскоре я нашла другого парня. Он гнобил меня, что я с «прицепом» и никому не нужна, что я растолстела — доводил меня до истерик. Мы разошлись. Мои нервы были расшатаны настолько, что я обратилась к психотерапевту. Оказалось, что у меня депрессия. Мне было очень плохо, а бабушка орала, чтобы я не валялась на диване, а шла убираться и сидеть с ребенком. Однажды я сорвалась и ударила ее. Бабушка сказала, что я неадекватная и неблагодарная мразь, что она меня 18 лет зря растила, что даже моя мать, которая спихнула меня на нее, гораздо лучше меня и что лучше бы я сдохла.

Я еще некоторое время прожила с бабушкой, докормила ребенка грудью, а потом, взяв с собой минимум вещей, пошла якобы в магазин и не вернулась. Денег у меня не было. Сначала я спала с парнями за жилье, потом мне помог друг. Мы были влюблены друг в друга детьми, а сейчас решили пожениться. Свадьба назначена на апрель. Я живу у него, поправляю здоровье. К сожалению, не могу найти нормальную работу: я даже девять классов не окончила из-за бабушки, которая считала образование для девочек бредом. И это в XXI веке, в русской семье. Сейчас я много читаю, подтянула грамматику. Лучшее образование — самообразование.

Моя дочь живет у бабушки. У меня пока нет денег на ее содержание, а бабушка обеспеченная и дает ей все необходимое. Бабушка меня ненавидит и постоянно жалуется, что я ее, старую, бросила с ребенком. Когда я встану на ноги, обязательно заберу дочь: я не позволю бабушке искалечить еще одну девочку.

«Я стала изгоем, потому что опозорила родителей разводом»

Сафия, 24 года

Я выросла в Карачаево-Черкесии. Мои родители — мусульмане, которые жили по советским законам, но и не забывали о традициях. Я с детства была готова к тому, что отец решит вопрос моего замужества, и не особо этому противилась.

У моего отца был друг, сын которого на протяжении нескольких лет просил моей руки. Я отказывала. Но в 17 лет родители выдали меня за него. Они боялись, что меня украдут: я была рослой и видной девушкой. Я успела привыкнуть к будущему мужу, поэтому не сильно бунтовала. Как он позже признался, я привлекла его именно своими отказами.

Муж был старше меня на семь лет. Он был чистым и наивным парнем. Я полюбила его сразу после свадьбы — первый мужчина, романтика и все такое, да и мы были очень молоды. Ради меня муж перестал пить и серьезно ударился в религию: совершил хадж в Мекку, начал молиться. Это впечатляло.

Но все испортили его родственники. Мачеха мужа и его сестра плели против меня интриги. Дело в банальной ревности и зависти: их дорогой мальчик стал уделять все внимание молодой жене, а не им. Мой свекор был тираном, а муж не знал родной матери, поэтому у него были проблемы с выражением чувств, да и заступаться за свою супругу он так и не научился. В его семье жена считалась ломовой лошадью. Я обязана была носить длинные балахоны, платок, не краситься, мне запрещалось работать где-либо помимо дома. Однажды муж сказал мне: «Ты обязана любить моих родственников, моих друзей и даже моих любовниц». Мы развелись из-за бесконечных пересудов и скандалов через два года брака. Я ушла от мужа в день своего рождения. С тех пор не отмечаю — черная дата.

Самое главное — не спешить, узнать всю подноготную семьи будущего супруга. Ведь на Кавказе женщина выходит замуж не только за мужчину, но и за всю его родню

В 20 лет я осталась одна с грудным ребенком на руках. Вернулась в родительский дом и стала изгоем, потому что опозорила разводом свою семью. Я хотела бы жить отдельно, тем более что неплохо зарабатывала, но у нас это не принято. Родители постоянно давили на меня и мечтали, что я вернусь к супругу. Я их понимаю, они хотели мне добра. Однако чуда не произошло. Мой бывший муж вскоре снова женился, а я осталась с разбитыми сердцем, мечтами и гордостью, втоптанной в грязь. Он никак не участвует в жизни нашего ребенка. На алименты я подавать не стала, чтобы ничем не быть обязанной его семье.

Никакой поддержки от родителей я не получила, поэтому стала искать ее на стороне и нашла в лице нынешнего супруга. Он был очень обходителен, добр и ласков со мной и поразил меня трепетным отношением к моему ребенку. Он обычный работяга, не имеет ни чинов, ни больших денег, однако старается сделать все для семьи, не жалея сил и здоровья. Через полтора года после развода я вышла за него замуж. Признаюсь, что вышла за него не по любви. Сбежала от прессинга. Живем мы небогато, но зато я вольна делать что хочу, идти куда хочу и носить одежду, которую сама выберу. Я до сих пор страдаю по бывшему мужу: первую любовь забыть невозможно. Порой довожу себя до исступления мыслями о прошлом, жалею, что не смогла уберечь семью и так быстро сдалась. Всему виной юношеский максимализм.

Надеюсь, что традиции, угнетающие права женщины, со временем забудутся и женщины станут ровней мужчинам. Семью нужно создавать лишь с тем человеком, чьи взгляды на жизнь совпадают с твоими. Самое главное — не спешить, узнать всю подноготную семьи будущего супруга, познакомиться со всеми по возможности. Ведь на Кавказе женщина выходит замуж не только за мужчину, но и за всю его родню.

«Деваться мне было некуда, поэтому я смирилась»

Лариса, 31 год

Меня украли восемь лет назад в Чечне. В тот день я пошла в гости к подруге. В одном из дворов я заметила незнакомую машину, но не придала этому значения. Мы посидели с подругой, и я уже собиралась домой, когда мне позвонил знакомый и предложил встретиться. Он был намного младше меня, мы периодически общались. В тот день он проездом оказался в нашем поселке. Мы с подружкой вышли за калитку, перебросились парой слов с тем парнем. Тут она буквально на минуту зашла в дом. Мы с этим парнем постояли еще пять минут. Темнело, и мне стало как-то не по себе. Я попрощалась и собиралась идти в свой дом, как вдруг земля ушла у меня из-под ног. Это парень схватил меня, зажал рот рукой и поволок в машину. Я маленькая, он раза в два меня крупнее — сопротивляться бесполезно. В машине сидела женщина — невеста брата моего будущего мужа, — она схватила меня, а я пыталась брыкаться и кричать.

Я не сразу поняла, что происходит и для кого меня украли. Как я позже узнала, это был один мой знакомый, с которым я на тот момент не общалась несколько лет и даже не помнила его лица. Через некоторое время подруга хватилась меня и стала мне звонить, но у меня отобрали телефон. Меня увезли далеко в горы. В доме жениха меня уже ждали, причем сделали вид, что я приехала добровольно. Я два часа просидела в машине, отказываясь выходить. Потом вышла — все равно меня не собирались везти назад. Моим родственникам дали знать о случившемся только в час ночи, когда уже было поздно за мной ехать.

Я зашла в дом, села на стул и стала плакать. Меня окружили женщины и дети. Они уговаривали, что мне надо смириться и жить дальше, обрабатывали меня по полной. Я всю ночь просидела на этом стуле и требовала, чтобы меня вернули домой. Наконец меня посадили в машину и повезли обратно. Я радовалась, что все закончилось, но не тут-то было.

Я тяжело переживала случившееся. Первые несколько дней много плакала. А мужу как будто было стыдно за то, что он меня украл, он не мог смотреть мне в глаза

Дома уже собрались мои родственники и мулла. Они поговорили между собой и начали на меня давить. Я плакала, говорила, что не хочу замуж, что мне надо учиться. Они уходили, но потом возвращались снова. Родственники говорили, что я запятнала свою честь, потому что осталась в чужом доме на ночь, и неважно, что ничего не было. Так продолжалось много часов. В конце концов я сдалась и дала согласие на брак. За эти два дня меня страшно измучили, поэтому я попросила у родных несколько дней, чтобы прийти в себя, но меня сразу же увезли к мужу.

У меня были мысли о побеге, но я думала не только о себе, но и родителях — каково им будет смотреть людям в глаза. Можно сказать, я пожертвовала собой. Некоторые родственники, которые не знали, что меня выдали замуж насильно, упрекали меня и маму, что я вот так вот вдруг вышла замуж. Мои братья были очень недовольны поступком мужа. Потом все успокоились.

Я тяжело переживала случившееся. Первые несколько дней много плакала. А мужу как будто было стыдно за то, что он меня украл, он не мог смотреть мне в глаза. Где-то месяц я огрызалась на него, но потом успокоилась. Муж относился ко мне хорошо, жалел меня. Я поняла, что деваться мне некуда, поэтому лучше смириться и жить дальше. Я не знаю, можно ли назвать это любовью, но потихоньку я к нему привязалась.

Через два месяца после моего замужества в Чечне вышел указ, запрещающий кражу невест.

Моя мать умерла до того, как я женился — вот как я почтил ее

В детстве я никогда не хотел жениться. Происходя из семьи, пронизанной разводами и неудачными отношениями, я не верил, что это для меня. Я бы отказалась от парней, предпочла бы свою карьеру супружеской жизни и выбрала бы путешествие в новые страны вместо совместного проживания в моей нынешней. И я думал, что доволен этим планом, пока красивый шеф-повар с ухмылкой не появился в моей жизни накануне моего 33-летия.

Люк был вооружен остроумием, шутками и свежевыловленным морским окунем, которого он небрежно подал en papillote на лучший обед в день рождения в моей жизни. Две отдельные квартиры превратились в одну, две жизни переплелись, и наша любовь стала такой, что ты боишься ее потерять. Четыре года спустя мы обручились — менее чем через месяц после того, как я потерял мать.

Очевидно, это был не совсем тот график, который он себе представлял. Она была больна вечно, годами боролась с раком яичников, дважды проходила курс химиотерапии, теряла волосы, отращивала их заново, теряла большую часть своей памяти, но не восстанавливала ее. И после третьего повторения она больше ничего не сказала. Ей дали шесть месяцев, а ее не стало чуть больше пяти; за несколько дней до нее 79день рождения и за несколько недель до того, как Люк планировал сделать предложение 21 декабря 2020 года. Но моя мама знала, что в этот день состоится помолвка: Люк сказал ей во время одного из наших последних визитов, когда мы все прощались, зная, что можем проиграть. ее в любой момент.

Я знаю, что я не первая невеста, которая выходит замуж без мамы рядом, но когда ты проходишь через это путешествие, чувствуя все эмоции, это похоже на тебя.

Мы решили устроить небольшую свадьбу на Сен-Барте — нашем любимом острове, на котором мы бывали много раз — и начали подыскивать места. Учитывая тот факт, что моя мать была чрезвычайно религиозной, я почувствовал необходимость сделать ее гордой и обвенчаться в церкви. Во время нашего последнего визита мы прошли мимо англиканской церкви Святого Варфоломея, когда все двери и окна были открыты, внутри играл джаз-бэнд, а над головой качались пальмы. Я воспринял это как знак от нее; свадьба должна была быть там.

Фото Эмили Лаб / Дизайн Тианы Криспино

И когда несколько месяцев спустя мы встретились с нашим администратором прихода Филиппом через Zoom, мы окончательно определились с деталями: «Я думаю, у меня есть все», — сказал он, прежде чем спросить: «Только имя вашей матери… У меня нет этого в моем списке». . Как она называется для программы?»

Удушение. Впервые меня спросили. В первый раз мне пришлось начать говорить людям, что ее там не будет. Это никогда не становилось легче. Я знаю, что я не первая невеста, которая выходит замуж без своей матери рядом с ней, но когда ты проходишь через это путешествие, чувствуя все эмоции, кажется, что так оно и есть. Это кажется ошеломляющим и изолирующим на каждом уровне. И бывают дни, когда тебе просто хочется сидеть в постели и плакать, и дни, когда ты злишься и хочешь кричать о несправедливости всего этого.

Но я не мог. Я должен был продолжать идти. Нужно было принять больше решений, в том числе платье .

Несмотря на то, что в детстве я не фантазировала о свадебном платье своей мечты, оно стало вездесущим, как только я поняла, что через шесть месяцев мне придется носить какую-то одежду под венец. Я назначал встречи, прикреплял все идеи и просматривал сайты дизайнеров одежды, пытаясь извлечь из этого максимум пользы — без нее.

Но слава богу за сестер. Я бы пропал без своего, который прибыл на мой первый день примерки, вооруженный планировщиками, заметками, салфетками и уровнем позитива чирлидерши, который заставил меня думать, что это действительно может быть весело. Не обязательно в этом направлении. После того, как нас провели в последнюю за день раздевалку, случился крах.

Натиск полных слез и такое волнение, которое вы не можете контролировать, не говоря уже о том, чтобы спрятаться от соседки-невесты в соседней комнате. Которая, кстати, жила своей лучшей жизнью во время финальной примерки. — Прости, — выдавила я. «Я не могу этого сделать». Я выбежала за дверь в стиле Джулии Робертс «Сбежавшая невеста », за исключением того, что я бежала не от любви — я бежала от горя. «Наша мама только что скончалась», — прошептали мои сестры консультанту по одежде, прежде чем погнаться за мной. «Все в порядке, — утешали они, — сегодня был не тот день».

Ни следующие несколько дней, ни следующие несколько месяцев, пока я не наткнулась на платье Элизы Несс Эге на Pinterest. Это было самое мечтательное платье, которое я когда-либо видела — шикарное, романтичное, украшенное кружевными цветами, стеклянными бусинами и страусиными перьями — оно мне нравилось. И я знал, что моей маме это понравится так же, как и мне.

Фото Эмили Лаб / Дизайн Тианы Криспино

Я хотел каким-то образом направить свою мать в день ее свадьбы, но она выбрала для своей свадьбы парадное платье из шелковой тафты с длинными рукавами, и этого просто не должно было случиться. Но вуаль… вот это была возможность отдать дань уважения. Фата моей матери была короче, но, тем не менее, замысловатой и ангельской. Я остановилась на фате Charity Veil от Азази длиной до собора, и, хотя она, возможно, не была короткой, мне хотелось бы думать, что похожий кружевной узор по низу был данью маминой свадебной моде.

А еще было мое что-то голубое: у моей мамы была пара крошечных сапфировых сережек, спрятанных, скажем так, в очень золотых оправах 80-х годов. Я сбросил их, чтобы иметь с собой еще одну часть ее — я был полон решимости собрать как можно больше.

Позже, во время планирования свадьбы, я столкнулась с другим типом матери на полосе препятствий без невесты: навигация по 2000 с лишним памятных знаков Etsy, безделушкам в виде букетов и подвескам для свадебной обуви с прорезями для фотографий, чтобы она «прошла с тобой по проходу». в твой особенный день». Я был в кроличьей норе в поисках значимых сувениров, но все казалось вынужденным и угнетающим. Огромные усилия, которые приложили эти домашние ремесленники, чтобы заполнить пустоту для всех нас в этом положении, впечатляют и невероятно утешают, но большинство вариантов мне не нравились.

Я знаю, моя мама была бы тронута любым жестом, сделанным в ее честь.

Я начал складывать все в свою тележку с маниакальной скоростью, а горячие слезы текли по моему лицу, зная, что ни один из этих предметов не может компенсировать тот факт, что ее там не будет. Не говоря уже о том, что я не была уверена, что смогу пройти по проходу лицом к своему будущему мужу и знаку скамьи в первом ряду, украшенному словами «зарезервировано для матери невесты, которая празднует с нами на небесах». Если это не сигнал для немедленного водопровода, я не знаю, что это такое.

Фото Эмили Лаб / Дизайн Тианы Криспино

Я решил, что самое важное место в доме должно быть зарезервировано на приеме — более праздничном мероприятии — вместо церкви. И когда решали, где именно ее разместить, вдруг стало понятно: у нас. Только мы втроем за главным столом.

Что касается остальных памятных сувениров, я также выбрала минималистскую табличку рядом с гостевой книгой, а моя сестра Пэм с любовью разложила вокруг стола черно-белые фотографии нашей матери в день ее свадьбы. Несмотря на то, что я купил медальон с букетом, он так и не достался из коробки; еще один звонок в последнюю минуту после того, как я понял, что мне не нужны все ее фотографии передо мной все время.

Это то, что помогло мне во всем этом: идти со своей интуицией. Я чувствовал необходимость иметь значение каждой детали, но, в конце концов, это был день, посвященный Люку и мне, и это то, что я хотел запомнить, с несколькими предметами, чтобы напомнить мне, что моя мама была с нами по всей комнате. И действительно, я знаю, что моя мама была бы тронута любым жестом, сделанным в ее честь, с самого начала.

Мы провели остаток ночи и следующий день, танцуя, смеясь и продолжая празднование со всеми нашими друзьями и семьей на пляже Никки, прежде чем люди начали расходиться по домам, а затем были только мой муж и я.

Я потихоньку начал упаковывать полароидные снимки, открытки, старинные держатели для плакатов в виде ракушек и все остальное, что мы привезли, но табличка осталась. Это не то, с чем можно просто собрать вещи и лететь домой, понимаете? Поэтому мы решили взобраться на ближайший холм и поставить там Шейлу, чтобы она присматривала за нашим любимым местом, пока мы не вернемся.

Свадьба во время пандемии

Мэри Коуи — Мамы Хизер вышли замуж

Журнал Rethinking Schools Magazine, весна 2005 г.

Прошлой весной мои второклассники собрались на ковре, обсуждая приближающуюся 50-ю годовщину исторического решения по делу Браун против Совета по образованию. Я спросил, как бы изменилась их жизнь без Брауна.

«У меня не было бы всех этих друзей… потому что я бы их не знала», — сказала Сэди.*

Мишель подняла руку и сказала: «Меня бы не существовало». Мишель — девушка из двух рас, мать — афроамериканка, а отец — белый еврей. Ее мать Барбара в тот день осталась на утреннее собрание, и она уточнила:

«Благодаря Брауну я смог получить хорошее образование и поступил в интегрированный колледж. Там я встретил отца Мишель. Мы полюбили друг друга и решили пожениться.»

Самуэль, гражданин Панамы и Пакистана, сказал: «Моя мама темнокожая, а мой отчим белый, и они поженились». Он повернулся, чтобы спросить Барбару: «В те дни могли ли пожениться темнокожий и белый?» Барбара сказала, что они поженились в Массачусетсе в 1985 году, и это не было проблемой.

Анджела, афроамериканка, молча следила за обсуждением и, наконец, подняла руку. «Из-за этого [решения Брауна] все стало более справедливым, например, я могу ходить в эту школу и иметь разных друзей. Тем не менее, не все справедливо, и это меня огорчает».

Сэди спросила Анжелу, что еще не справедливо. «Ну, твои родители могут пожениться, потому что у тебя есть мама и папа, но у меня две мамы, и они не могут пожениться. Это несправедливо».

Сэди на мгновение задумалась, прежде чем спросить: «Кто придумал это дурацкое правило?»

С честностью и острым мышлением, которые я ценю во второклассниках, Анджела и Сэди перешли к делу. Когда дело доходит до обсуждения однополых браков во втором классе, наиболее важными являются следующие вопросы: справедливо ли лишать некоторые семьи права вступать в брак? Кто установил это правило (и как оно меняется)?

Здесь я должен остановиться, чтобы сказать, что я не преподаю в Энитауне, США. Я преподаю в Нортгемптоне, маленьком городке с населением 29 000 человек в западном Массачусетсе, который известен как рай для женщин и лесбиянок. Статус Нортгемптона как убежища от гомофобии освещался в десятках газет и средств массовой информации по всей стране и по всему миру.

Хотя цифры из года в год меняются, в моем классе всегда был хотя бы один ребенок с родителями-лесбиянками. В этом году у трети моих учеников родители-лесбиянки. Хотя у меня, вероятно, больше семей с родителями-лесбиянками, чем у большинства учителей, реальность такова, что учителя могут не знать, глядя, есть ли у них ребенок с родителями-геями или лесбиянками, тетями, дядями, бабушками и дедушками или друзьями семьи.

Я преподаю в школе Джексон-Стрит (JSS), государственной начальной школе, в которой учится около 400 учеников. Наша школа – это торжество экономического, расового, языкового и семейного разнообразия. Семьи говорят на разных домашних языках, включая албанский, испанский, кхмерский, вьетнамский, китайский, французский и индуистский. Около 39 процентов учащихся — цветные дети, причем наибольшая доля из них — пуэрториканцы. Сорок процентов студентов получают бесплатный или льготный обед.

Школа приветствует участие семьи, предлагая еженедельный семейный информационный бюллетень и регулярные общие обеды. В нем есть Семейный центр, в котором еженедельно проводится родительский час с кофе и беседой, а также проект семейного портрета, в рамках которого профессиональный фотограф делает бесплатные семейные портреты на День открытых дверей. Эти фотографии выставлены в холле, предвещая всем посетителям широту разнообразия школы. На протяжении многих лет многие родители говорили мне, что еще до того, как поговорить с кем-либо в школе, они просто смотрели на эти семейные фотографии в вестибюле, и они чувствовали себя желанными гостями, как будто они могли вписаться.

Откровение

Я начал преподавать в школе Джексон-стрит восемь лет назад, только что закончив программу подготовки учителей. Я решил начать учебный год с домашних визитов к моим новым ученикам и их семьям. В одном из первых домов, которые я посетил, родитель приветствовал меня с значком, на котором было написано: «Мы здесь. Мы геи. И мы на родительском собрании». Бет и Карен Беллаванс-Грейс заговорили о том, чтобы быть приемными родителями для Департамента социальных служб штата и быть приемными родителями. Когда мы начали говорить о проблемах многообразия в семье, я спросил, не хотят ли они посоветовать мне хорошие книги и идеи для обучения. Мое обучение обучению многообразию семьи и обучению у своих семей началось в первый день моей преподавательской карьеры, еще до того, как я ступила в свой класс.

Когда я разговариваю с учителями и будущими учителями о проблемах геев и лесбиянок в начальных школах, они часто спрашивают, как мне это «сойти с рук». Это особенно иронично в Массачусетсе, который был одним из первых штатов, признавших права и потребности геев и лесбиянок в школах. В 1993 году во время правления губернатора-республиканца Уильяма Велда Комиссия губернатора Массачусетса по делам молодежи геев и лесбиянок рекомендовала, чтобы:

• средние школы приняли политику защиты молодежи геев и лесбиянок от домогательств, насилия и дискриминации.
• Учителя и консультанты проходят повышение квалификации, отвечая потребностям этих учащихся.
• школы создают группы поддержки (союзы геев и гетеросексуалов).
• школы «разрабатывают учебную программу, которая включает темы и предметы для геев и лесбиянок во все дисциплины в соответствии с возрастом».

Несмотря на эту прогрессивную политику, установленную губернатором-республиканцем, самоцензура учителей, часто основанная на боязни поднять потенциально спорные темы, остается статус-кво во многих школах. Еще одна проблема, столь же прогрессивная, как отчет комиссии Велда, заключается в том, что он сосредоточил внимание на решениях в основном на среднем уровне, на союзах геев и гетеросексуалов и так далее. Большинство людей по-прежнему испытывает тошноту, говоря о проблемах геев и лесбиянок на среднем или, не дай Бог, начальном уровне.

Преподавание однополых пар

В моем классе вопросы разнообразия семей часто возникают спонтанно. Однажды группа моих первоклассников решила разыграть Семя моркови , простую историю о мальчике, который сажает семечко моркови и усердно ухаживает за ним, несмотря на уныние своего брата, матери и отца. После скетча все остальные ученики тоже захотели разыграть его. Я сказал, что мы можем сделать это еще раз до обеда. Я начал наугад вытаскивать палочки с именами учеников из чашки, чтобы распределить четыре роли. После того, как я вытащил первые три палочки, мальчик уже претендовал на роль брата. Одна девочка взяла на себя роль матери, а другая девочка взяла на себя роль ребенка, который сеет семя. Последней палкой, которую я дернул, была Натали, а оставшаяся роль досталась отцу. Мальчик быстро сказал, что я должен вытащить еще одну палку. Натали без колебаний вскочила на ноги. «Это нормально!» она сказала: «Я буду other мама!»

В мае прошлого года в Массачусетсе были узаконены однополые браки. Это привело к легализации однополых браков в нашем штате. Утром 17 мая им дали первое место в очереди в переполненной мэрии Нортгемптона, чтобы получить свидетельство о браке.

После решения суда мои студенты получили » брачная лихорадка». Во время «общения» Мэгги рассказала о том, как она была цветочницей, а ее сестра была «кольцевым барьером» на свадьбе их друзей. Эйвери Нортонсмит с гордостью показал серебряный идентификационный браслет, который он, его брат и его мамы все получили в день своей свадьбы, с исторической датой.Сара взволнованно рассказывала о подготовке к свадьбе ее мам, о том, как она, ее сестра и шесть их подружек будут цветочницами.Я пошла на свадьбу с дочерью r и видел примерно половину семей из моего класса. Это было одно из самых радостных и поддерживающих торжеств, которые я когда-либо видел.

Моя пятилетняя дочь тоже заболела лихорадкой и проводила свадьбу за свадьбой в своей воображаемой пьесе. Каждый вечер она говорила: «Давай, мама и папа, сегодня вечером вы поженитесь». «Мы поженились восемь лет назад, — напоминал ей мой муж. Не испугавшись, моя дочь говорила: «Нет, это была твоя церемония помолвки , но это будет твоей свадьбой ».

Даже в разговорах за перекусом поднимается вопрос об однополых браках. Бет Беллаванс-Грейс, которая сейчас работает воспитателем в нашей школе, рассказала мне о разговоре в детском саду, который она слышала. Девушка объявила своему столику: «Я знаю, за кого выйду замуж, когда вырасту. Я выйду замуж за Эллу».

«Вы не можете жениться на девушке «, ответил мальчик за ее столиком.

«Это было только в старые времена,» ответила она. — Но теперь я могу.

Обсуждение разнообразия

Когда мы обсуждаем разнообразие семьи, я определяю семью как «круг людей, которые тебя любят». Когда я однажды показал сериал «Это семья », Марисоль ответила: «Фу, как странно иметь двух отцов!»

Джеймс повернулся к ней и заговорил с изысканным видом. «Что такого особенного в двух папах?» он спросил. «У меня два папы. Один в моем доме, а другой в тюрьме. У многих детей по два папы».

Марисоль немного подумала, а потом сказала: «О, я не подумала об этом. У меня две мамы. Моя мама дома, а мачеха в доме моего отца».

«Видишь?» — сказал Джеймс, пожав плечами. — Я же говорил тебе, что это не так уж и странно.

У меня был один ученик, которого воспитывали три женщины. Однажды утром у нас была математическая выставка, и ученики пригласили своих родителей. Три мамы Томаса приходили по одной, каждая со своей работы. Джеймс знал, что его родители не придут, но продолжал смотреть на дверь всякий раз, когда входил другой родитель. Наконец он подошел к Томасу и спросил: «Можно я одолжу одну из твоих мам?»

Новый министр образования Буша, Маргарет Спеллингс, недавно раскритиковала PBS за выпуск открыток из Бастера , детского шоу, в котором участвовала семья с родителями-лесбиянками.