Неизвестный перевод Василия Яна «Заповеди» Р. Киплинга
Темы и события
Ярослав Васильев 1 комментарий
Кто не знает «Маугли»?
Редьярд Киплинг родился в Индии, получил образование в Англии, а лучшие свои произведения написал в Америке. Жизнь научила его верить, любить и сражаться. Британец с душой индуса прекрасно усвоил все её уроки. А ещё он умел хранить верность тайне и великой красоте, которые с самого детства завладели его сердцем. Поэтическое завещание Киплинга – это его посвящение сыну, которого он вскоре после написания этого стихотворения потерял на войне.
Известные профессионалы брались за перевод «Завещания» на русский язык: М. Лозинский, С. Маршак, Н. Самойлов … (Источник)
Читатели нашего сайта первыми будут читать на русском доселе неизвестный перевод «Заповеди» («Завещания») Редьярда Киплинга, сделанный выдающимся писателем ХХ века Василием Яном (Янчевецким).
Василий Григорьевич Ян (Янчевецкий) (фото из архива А. Васильева)
Если ты можешь увидеть разрушенным дело всей твоей жизни, и, не произнеся ни одного слова, снова приняться за его восстановление,
Или, если тебе пришлось потерять одним ударом — выигрыш 100 партий, и ты это перенес без единого жеста и вздоха;
Если ты можешь быть влюблённым, не став безумным от любви,
Если ты можешь быть сильным, не переставая оставаться нежным,
Или, чувствуя, что тебя ненавидят не питать со своей стороны ненависти,
Однако всё же продолжать бороться и себя защищать;
Если ты в состоянии вынести услыхав, как твои слова переиначены крикунами на потеху глупцов,
И слышать, как лгут на тебя их безумные рты,
Но сам ты не солжешь ни одного слова;
Если ты можешь остаться достойным, сделавшись популярным,
Если ты можешь остаться сыном народа, делая советы королям,
И если ты можешь любить всех своих друзей по-братски, без того, чтобы один из них стал для тебя всем;
Если ты умеешь обдумывать, наблюдать и познавать, никогда не обращаясь в скептика или разрушителя,
Если ты можешь мечтать, но не давая своей мечте стать твоей госпожой,
Думать, не став только мыслителем,
Если ты можешь быть твёрдым, никогда не впадая в бешенство,
Если ты можешь быть храбрым, и никогда — неосторожным,
Если ты можешь быть добрым и мудрым, не будучи моралистом и педантом;
Если ты сумеешь встретить Триумф после Поражения, и принять этих двух обманщиков с одинаково невозмутимым челом,
Если ты можешь сохранить твое мужество и твою голову,
Когда все остальные их потеряют, —
То тогда Короли, Боги, Удачи и Победа
Станут навсегда твоими покорными рабами,
И ещё, что стоит гораздо больше, чем Короли и Слава —
Ты будешь Человеком, мой сын.
Отец познакомился с В. Яном в эвакуации в Ташкенте. В архиве Алексея Васильева найден листок, присланный вдовой Василия Григорьевича Лидией Владимировной Янчевецкой.
Конец
Василий ЯнРедьярд Киплинг
Р. Киплинг. Переводы стихотворения «If»
Здесь представлены переводы стихотворения Р.Киплинга «If», выполненные различными авторами. Один из переводов принадлежит А.П. Ершову.
Тексты переводов взяты из следующих источников:
http://lib.sarbc.ru/koi/KIPLING/s_if.txt
http://www.erw.uln.ru/old/n1/If.htm
http://members.tripod.com/poetry_pearls/rPoets/Kipling.htm
Редьярд Киплинг. If
If you can keep your head when all about you
Are losing theirs and blaming it on you,
If you can trust yourself when all men doubt you,
But make allowance for their doubting too;
If you can wait and not be tired by waiting,
Or being lied about, don’t deal in lies,
Or being hated, don’t give way to hating,
And yet don’t look too good, nor talk too wise:
If you can dream — and not make dreams your master;
If you can think — and not make thoughts your aim;
If you can meet with Triumph and Disaster
And treat those two impostors just the same;
If you can bear to hear the truth you’ve spoken
Twisted by knaves to make a trap for fools,
Or watch the things you gave your life to, broken,
And stoop and build’em up with worn-out tools:
If you can make one heap of all your winnings
And risk it on one turn of pitch-and-toss,
And lose, and start again at your beginnings
And never breathe a word about your loss;
If you can force your heart and nerve and sinew
To serve your turn long after they are gone,
And so hold on when there is nothing in you
Except the Will which says to them: «Hold on!»
If you can talk with crowds and keep your virtue,
Or walk with Kings — nor lose the common touch,
If neither foes nor loving friends can hurt you,
If all men count with you, but none too much;
If you can fill the unforgiving minute
With sixty seconds’ worth of distance run,
Yours is the Earth and everything that’s in it,
And — which is more — you’ll be a Man, my son!
Когда (Перевод А.
П. Ершова)
Когда ты держишься, а все в слепом смятеньи
Теряют голову, кляня тебя за это,
Когда ты тверд, внимаешь всем сомненьям,
Не отрицая их безверия при этом,
Когда ты можешь ждать, исполненный терпенья,
Когда, оболганный, не дашь себе солгать
Иль, презираемый, закроешь путь презренью,
Высокомерию не дав взыграть,
Когда, загрезив, ты не дашь себе забыться,
А мысль от действия тебя не отвлечет,
Когда хоть слава, хоть позор — что ни случится —
Тебя с дороги к цели не собьет,
Когда тебя не трогают подонки,
Обман плетущие с твоих же слов,
Когда, найдя свой главный труд в обломках,
Начнешь его ты вновь с первооснов,
Когда, разыгрывая жизни карту,
Ты можешь всем, что приобрел, рискнуть
И, проиграв, не потерять азарта
И жалобой уста не разомкнуть,
Когда в сраженьи твой черед настанет,
А сил и нервов нету устоять,
Тогда стеной одна лишь воля станет
И скажет — «Не сдаваться и держать!»,
Когда царей чертог тебя к себе не манит,
Когда в толпе ты можешь быть самим собой,
Когда и враг и друг, тебя не в силах ранить,
Без раболепия считаются с тобой,
Когда всю жизнь, не потеряв минуты доли,
Отдашь ты покорению вершин,
Твой будет щедрый мир и — более —
Мужчиной станешь ты, мой сын.
Ноябрь 1982 г.
Заповедь (Перевод М.Лозинского)
Владей собой среди толпы смятенной,
Тебя клянущей за смятенье всех,
Верь сам в себя, наперекор вселенной,
И маловерным отпусти их грех;
Пусть час не пробил, жди, не уставая,
Пусть лгут лжецы, не снисходи до них;
Умей прощать и не кажись, прощая,
Великодушней и мудрей других.
Умей мечтать, не став рабом мечтанья,
И мыслить, мысли не обожествив;
Равно встречай успех и поруганье,
Не забывая, что их голос лжив;
Останься тих, когда твое же слово
Калечит плут, чтоб уловлять глупцов,
Когда вся жизнь разрушена, и снова
Ты должен все воссоздавать с основ.
Умей поставить, в радостной надежде,
На карту все, что накопил с трудом,
Все проиграть и нищим стать, как прежде,
И никогда не пожалеть о том;
Умей принудить сердце, нервы, тело
Тебе служить, когда в твоей груди
Уже давно все пусто, все сгорело.
И только Воля говорит: «Иди!»
Останься прост, беседуя с царями,
Останься честен, говоря с толпой;
Будь прям и тверд с врагами и с друзьями,
Пусть все, в свой час, считаются с тобой;
Наполни смыслом каждое мгновенье,
Часов и дней неумолимый бег, —
Тогда весь мир ты примешь, как владенье,
Тогда, мой сын, ты будешь Человек!
Если… (Перевод С. Маршака)
О, если ты покоен, не растерян,
Когда теряют головы вокруг,
И если ты себе остался верен,
Когда в тебя не верит лучший друг,
И если ждать умеешь без волненья,
Не станешь ложью отвечать на ложь,
Не будешь злобен, став для всех мишенью,
Но и святым себя не назовешь,
И если ты своей владеешь страстью,
А не тобою властвует она,
И будешь тверд в удаче и в несчастье,
Которым, в сущности, цена одна,
И если ты готов к тому, что слово
Твое в ловушку превращает плут,
И, потерпев крушенье, можешь снова —
Без прежних сил — возобновить свой труд,
И если ты способен все, что стало
Тебе привычным, выложить на стол,
Все проиграть и вновь начать сначала,
Не пожалев того, что приобрел,
И если можешь сердце, нервы, жилы
Так завести, чтобы вперед нестись,
Когда с годами изменяют силы
И только воля говорит: «Держись!» —
И если можешь быть в толпе собою,
При короле с народом связь хранить
И, уважая мнение любое,
Главы перед молвою не клонить,
И если будешь мерить расстоянье
Секундами, пускаясь в дальний бег, —
Земля — твое, мой мальчик, достоянье!
И более того, ты — человек!
Кейт Диксон.
«К вопpосу о свободе воли»
О, если ты считаешь сам, что кто-то
Все за тебя pешает напеpед,
Что чья-то неусыпная забота
Тебя всю жизнь на поводке ведет,
И если ты в свою не веpишь волю,
А веpишь в пpедназначенность судьбы,
И пpинимаешь заданную долю,
Как в дpевности безмолвные pабы,
И если ты согласен с тем, что коpень
Того, что ты зовешь своей душой,
Лищь автомат, и ты ему покоpен,
И он диктует: «Это хоpошо,
А это плохо», — то, зажатый в клетку
Hеведомой пpогpаммы, ты идешь
По жизни мифом, сном, маpионеткой.
Hо если ты свободен и живешь
Hа самом деле, и твое желанье
Hикто тебе пpодиктовать не мог, —
Земля твое, мой мальчик, достоянье,
И, более того, ты — Бог!
Когда… (Перевод Юрия Изотова)
Когда среди раздоров и сомнений
У всех исчезла почва из-под ног,
А ты, под градом обвинений,
Единственный в себя поверить смог…
Когда сумел ты терпеливо ждать,
На злобу злобой низкой не ответил;
Когда все лгали, не посмел солгать
И восхвалять себя за добродетель;
Когда ты подчинил себе мечту,
Заставил мысли в русло повернуть,
Встречал спокойно радость и беду,
Постигнув их изменчивую суть.
Когда обман и происки плутов
Невозмутимо ты переносил,
А после краха снова был готов
За дело взяться из последних сил…
Когда удача выпала тебе
И ты, решая выигрышем рискнуть,
Всё проиграл, но не пенял судьбе,
А тотчас же пустился в новый путь;
Когда, казалось, страсти нет в душе
И сердце заболевшее замрёт,
И загореться нечему уже,
Лишь твоя воля крикнула: «Вперёд!»
Будь то король, будь то простолюдин,
Ты с уваженьем с ними говорил;
С тобой считались все, но ни один
Кумира из тебя не сотворил;
И, если созидая и творя,
Ты вечным смыслом наполнял свой век,
То, без сомненья, вся Земля — твоя
И ты, мой сын, достойный Человек!
Когда (Перевод Вл. Корнилова)
Когда ты тверд, а все вокруг в смятенье,
Тебя в своем смятенье обвинив,
Когда уверен ты, а все в сомненье,
А ты к таким сомненьям терпелив;
Когда ты ждешь, не злясь на ожиданье,
И клеветой за клевету не мстишь,
За ненависть не платишь той же данью,
Но праведным отнюдь себя не мнишь;
Когда в мечте не ищешь утешенья,
Когда не ставишь самоцелью мысль,
Когда к победе или к пораженью
Ты можешь равнодушно отнестись;
Когда готов терпеть, что станет подлость
Твой выстраданный идеал чернить,
Ловушкой делать, приводить в негодность,
А ты еще готов его чинить;
Когда согласен на орла и решку
Поставить все и тотчас проиграть,
И тотчас же, мгновенья не помешкав,
Ни слова не сказав, сыграть опять;
Когда способен сердце, нервы, жилы
Служить себе заставить, хоть они
Не тянут — вся их сила отслужила,
Но только Воля требует: «Тяни!»
Когда — хоть для тебя толпа не идол —
При короле ты помнишь о толпе;
Когда людей ты понял и обиды
Не нанесут ни враг, ни друг тебе;
Когда трудом ты каждый миг заполнил
И беспощадность Леты опроверг,
Тогда, мой сын. Земля твоя — запомни!
И — более того — ты Человек!
Если сможешь (Перевод А. Грибанова)
Сумей, не дрогнув среди общей смуты,
Людскую ненависть перенести
И не судить, но в страшные минуты
Остаться верным своему пути.
Умей не раздражаться ожиданьем,
Не мстить за зло, не лгать в ответ на ложь,
Не утешаясь явным или тайным
Сознаньем, до чего же ты хорош.
Умей держать мечту в повиновенье,
Чти разум, но не замыкайся в нем,
Запомни, что успех и пораженье —
Две лживых маски на лице одном.
Пусть правда, выстраданная тобою,
Окажется в объятьях подлеца,
Пусть рухнет мир, умей собраться к бою,
Поднять свой меч и биться до конца.
Сумей, когда игра того достойна,
Связать судьбу с одним броском костей,
А проиграв, снести удар спокойно
И без ненужных слов начать с нулей.
Сумей заставить сношенное тело
Служить сверх срока, не сбавляя ход.
Пусть нервы, сердце — все окаменело,
Рванутся, если Воля подстегнет.
Идя с толпой, умей не слиться с нею,
Останься прям, служа при королях.
Ничьим речам не дай звучать слышнее,
Чем голос истины в твоих ушах.
Свой каждый миг сумей прожить во славу
Далекой цели, блещущей с вершин.
Сумеешь — и Земля твоя по праву,
И, что важней, ты Человек, мой сын!
Из тех ли ты… (Перевод Аллы Шараповой)
Из тех ли ты, кто не дрожал в сраженье,
Но страх других себе в вину вменил,
Кто недоверие и осужденье
Сумел признать, но доблесть сохранил?
Кто бодро ждал и помнил, что негоже
Неправдою отплачивать лжецу
И злом злодею (но и этим тоже
Гордиться чересчур нам не к лицу).
Ты — друг Мечты, но средь ее туманов
Не заблудиться смог? И не считал,
Что Мысль есть Бог? И жалких шарлатанов
Триумф и Крах- с улыбкой отметал?
И ты сумеешь не придать значенья,
Когда рабы твой труд испепелят
И смысл высокий твоего ученья
Толпа на свой перетолкует лад?
Рискнешь в игре поставить состоянье,
А если проиграешь все, что есть,-
Почувствуешь в душе одно желанье:
Встать от игры и за труды засесть?
Послушна ли тебе и в боли дикой
Вся армия артерий, нервов, жил?
Воспитана ли Воля столь великой,
Чтоб телу зов ее законом был?
Ты прям и прост на королевской службе?
С простолюдином кроток? Справедлив
К достойному назло вражде и дружбе?
Властителен порой, но не кичлив?
И правда ли, что даже малой доли
Своих часов, минут ты господин?
Ну что ж! Земля твоя — и даже боле
Тебе скажу: ты Человек, мой сын!
Перевод А.
Артемова, Екатеринбург
Если ты можешь быть холоднокровным,
Когда тебя в чужих грехах винят,
И можешь доверять себе свободно,
Увидев полный недоверья взгляд,
Коль можешь ждать и верить, что дождёшься,
Обманом на обман не отвечать,
Коль своего врага побить не рвёшься
И в нужный миг умеешь помолчать,
Коль ты не стал рабом своих мечтаний,
Коль ты умён, но ум — не цель твоя,
Коль можешь и победу и страданье
Ты пережить, к ним относясь шутя,
Коль терпишь ты, когда для гнусных целей
Твои перевираются слова,
Коль можешь ты, пусть силы на пределе,
Вернуть всё то, что отняла судьба,
И если все свои завоеванья
Способен враз поставить ты на кон
И, проиграв, держать в себе терзанья,
Ничем не показав, что разорён,
Коль можешь нервы ты свои заставить
Служить тебе, когда их больше нет,
Вися на волоске, судьбою править
И разглядеть в конце тоннеля свет,
Коль можешь ты из спора выйти с честью
И в высшем свете нос не задирать,
Коль победить способен чувство мести
И всех себя заставить уважать,
Коль занят чем-то каждую минуту,
Будь ты министр или дровосек,
Тогда ты — повелитель абсолюта,
Тогда ты — настоящий человек!
Перевод Константина Николаевича Федорова
(1927-1988), ученый-океанолог
Сумей держаться в час, когда кругом
теряют головы, виня тебя во всем.
Поверь в себя! Сумей назло судьбе
Простить неверящим сомнение в тебе.
И ждать сумей без устали и срока.
Оболганный, сумей отвергнуть ложь,
И ненавидящих не проклинай жестоко,
И не бахвалься мудростью на грош!
Сумей мечтать, мечтам себя не вверив,
Раздумий в самоцель не обратив,
Сумей встречать победы и потери,
К обеим недоверье затаив.
Сумей стерпеть, когда твое же мненье
Подлец себе на пользу извратил;
Когда пылают рук твоих творенья,
Чтоб вновь из пепла ты их возродил.
Сумей все то, что выиграл помалу,
Поставить на последний чет-нечет
И проиграть. И все начать сначала,
Ни слова не сказав про свой просчет;
Сумей заставить сердце, нерв и тело
Служить тебе, когда в них жар истлел,
Когда собрав всю волю до предела,
Ты им стоять и выстоять велел!
Будь человеком рядом с королями,
Среди толпы не становись толпой;
Неуязвим с врагами и друзьями,
Верь людям верой зрячей — не слепой!
Секунды, что летят быстрее света,
Сумей наполнить смыслом до одной,
Тогда твоею будет вся Планета,
И станешь ты мужчиной, мальчик мой!
Перевод Александра Даниловича Александрова
(1912-1999), академик, математик
Коль можешь ты, поставив все на карту
И проиграв, ни слова не сказать
И быть готовым к жизненному старту,
И пройденное сызнова начать;
Коль можешь ты заставить сердце, нервы
Служить тебе, когда нет силы жить
И, кажется, конец приходит верный,
И только воля говорит: «Держись!»
Коль можешь, каждое ценя мгновенье,
Вложить в него упорной жизни бег,
Тогда весь свет земной — твое владенье
И что важней всего, ты — Человек!
«
Мандалай» Редьярда Киплинга.
Анализ стихотворения
«Мандалай», , также известный как «Дорога в Мандалай», , был написан в 1890 году и опубликован двумя годами позже в сборнике «Баллады о казарме и другие стихи». Киплинг помещает стихотворение в колониальную Бирму, которая на момент написания стихотворения была частью Британской Индии. Повествовательное по стилю стихотворение следует за солдатом-кокни, который, вернувшись в Лондон, вспоминает время, проведенное в Бруме вместе с женщиной, которую он любил. «Мандалай» относится к столице Бирмы. Это один из нескольких намеков в тексте на эту местность, бирманскую королевскую семью и многое другое.
Поэма была положена на музыку в 1907 году Олей Спикс. Это привело к его большей популяризации, особенно если учесть, что текст песни исполнял Фрэнк Синатра. Критики по-разному относятся к «Мандалай» как к стихотворению из-за преобладающей романтизации колониализма. Независимо от того, что кто-то думает о содержании, тот факт, что Киплинг написал его, когда ему было всего двадцать четыре года, сам по себе является достижением. Он был вдохновлен семью годами, которые он провел в Индии, и его путешествием домой через Калькутту и Японию. Когда его спросили о стихотворении, он заявил, что был поражен красотой бирманских женщин.
Мандалай Редьярд КиплингУ старой пагоды Моулмейн, смотрящей на восток к морю, Там сидит девушка из Бирмы, и я знаю, что она думает обо мне; Ибо ветер в пальмах, и храмовые колокола говорят: «Вернись, британский солдат, вернись в Мандалай!» Вернись в Мандалай, Где лежала старая флотилия: Разве ты не слышишь, как их весла летят от Рангуна до Мандалая? По дороге в Мандалай, Где играют летучие рыбы, И рассвет взойдет, как гром за пределами Китая, над заливом!
'Эта нижняя юбка была желтее, а шапочка зеленее, Ее звали Супи-йо-лат, то же самое, что и Королева Тибо, И я сею ее первую курящую белую сигару, Христианин целует ногу языческого идола: Цветущий идол, сделанный из грязи, Что они называли Великой Гаудой Бадд, Отважная партия, она заботилась о идолах, когда я поцеловал ее там, где она была! По дороге в Мандалай. . .
Когда на рисовых полях стоял туман, а солнце медленно садилось, Она брала маленькое банджо и пела «Кулла-ло-ло!» С рукой на моем плече и щекой на моей щеке Мы обычно смотрим на пароходы и тиковый хэтис-пилин. Слоны из тикового дерева В грязном, мутном ручье, Где тишина, в которой ты боялся говорить! По дороге в Мандалай. . .
Но это все отошло от меня, давно и далеко, И автобусов из Банка в Мандалай не ходит; И я узнаю здесь, в Лондоне, что рассказывает десятилетний солдат: «Если вы слышали зов Востока, вам больше ничего не нужно». Нет! тебе больше ничего не нужно Но их пряный чесночный запах, И солнце, и пальмы, и звенящие храмовые колокола; По дороге в Мандалай. . .
Мне надоело тратить кожу на эти песчаные брусчатки, Проклятый хэнгльский моросящий дождь пробуждает лихорадку в моих костях; Хотя я иду с пятьюдесятью служанками от Челси до Стрэнда, И они много говорят о любви, но что они понимают? Мясистое лицо и «грязный» и, Закон! что они понимают? У меня есть более аккуратная, более милая дева в более чистой и зеленой стране! По дороге в Мандалай. . .
Отправьте меня куда-нибудь к востоку от Суэца, где лучшее похоже на худшее, Где нет Десяти Заповедей и человек может утолить жажду; Ибо храмовые колокола звонят, и я буду там, У старой пагоды Моулмейн, лениво глядящей на море; По дороге в Мандалай, Где лежала старая флотилия, С нашими больными под навесами, когда мы отправились в Мандалай! По дороге в Мандалай, Где играют летучие рыбы, И рассвет взойдет, как гром за пределами Китая, над заливом!
Исследовать Мандалай
- 1 Краткое изложение Мандалая
- 2 Темы в Мандалае
- 3 Структура и форма
- 4 Литературные приемы
- 5 Анализ, Stanza by Stanza
- 6 Похожие стихотворения
Краткое изложение Мандалай
«Мандалай» Редьярда Киплинга представляет собой воспоминания солдата, оглядывающегося на свое пребывание в Бирме вместе с женщиной, которую он любил.
Строфы этого стихотворения довольно прямолинейны, поскольку говорящий проводит читателя через моменты, связанные с его встречей с конкретной женщиной. Он встретил ее в Бирме, и теперь, когда он уехал, он тоскует по ней. Солдат описывает свое отвращение к Лондону и тот простой факт, что он хотел бы оказаться где-нибудь еще, где-нибудь незнакомом и экзотическом. На протяжении всего стихотворения Киплинг ссылается на людей и места, а также на обычаи Бирмы, с которыми ознакомился его говорящий. Это помогает создать очень специфическую атмосферу для его воспоминаний и позволяет им хорошо контрастировать с нынешним домом солдата.
Темы в
Мандалай
В зависимости от того, кто читает «Мандалай», различные темы могут показаться наиболее заметными. Некоторые из наиболее важных — колониализм, романтика и ностальгия. Ностальгия, пожалуй, самая очевидная из них, наряду с романтикой. Он делает эти две особенности стихотворения ясными с самого начала. Он сосредоточен на опыте из прошлого и его желании вернуться туда — очень простая и традиционная установка для стихотворения. Киплинг немного меняет ситуацию с необычной обстановкой, Бирмой и Лондоном, а также с использованием диалектов.
При прочтении в современном контексте строки «Мандалай» не так романтичны, как кажутся при первом написании. Теперь, как и в других стихотворениях, колониальный взгляд Киплинга на Бирму и тех, кто жил на территории тогдашней Британской Индии, временами кажется унизительным, упрощенным и патриархальным.
Структура и форма
«Мандалай» Редьярда Киплинга представляет собой стихотворение из шести строф, разделенных на группы по восемь или десять строк. В первой и последней строфах десять, а в средних четырех строфах всего восемь, что делает их октавами. Каждая строфа содержит идеальные рифмы по изменяющемуся образцу. Первая строфа рифмуется как AABBBBBBBB, а вторая строфа рифмуется как AABBCCCD. Стихотворение имеет черты баллады, но не соответствует прямому образцу. Строки написаны хореическими октаметрами, что означает, что каждая строка состоит из восьми наборов двух долей, первая из которых ударная, а вторая безударная.
Литературные приемы
Киплинг использует несколько литературных приемов в «Мандалай». К ним относятся, помимо прочего, диалект, аллитерация, аллюзия и переложение. Последнее является одним из наиболее важных формальных приемов, которые поэты могут использовать в своем творчестве. Это видно в переходах между пятой и шестой строками второй строфы, а также между третьей и четвертой строками шестой строфы.
Аллитерация — еще один формальный прием. Он связан с использованием и повторным использованием слов, начинающихся с одного и того же согласного звука. Например, «ищу» и «ленивый» в первой строке первой строфы, а «шлепать» и «белый» в третьей строке второй строфы.
В этом стихотворении можно найти аллюзии, когда говорящий Киплинга рассказывает о своем опыте в Бирме. Есть конкретные географические названия, ссылки на бирманскую королевскую семью и различные культурные обычаи. Использование Киплингом диалекта также является формой аллюзии, поскольку оно предоставляет читателям подробности о стихотворении, которые прямо не указаны. У солдата акцент кокни, что позволяет предположить, что говорящий может быть из лондонского Ист-Энда.
Анализ, Станца за станцией
Название – «Дорога в Мандалай»
Прежде чем начать читать эту статью, читатели должны подумать о названии. Полное название стихотворения, «Дорога в Мандалай», относится к «рейду», сокращенному от «Дороги» в названии. Это морской термин, который иногда называют «стедами», используемый для обозначения водоемов, в которых суда могут безопасно стоять на якоре. Они были защищены там от отбойных течений и приливов.
Первая Станца
У старой пагоды Моулмейн, лениво глядя на море,
Там сидит бирманка, и я знаю, что она думает обо мне;
Ибо ветер в пальмах, и храмовые колокола говорят:
«Вернись, британский солдат; вернись в Мандалай! “
Возвращайся в Мандалай,
Где находилась старая флотилия:
Разве ты не слышишь, как их весла летят из Рангуна в Мандалай?
По дороге в Мандалай,
Где играют летучие рыбы,
Рассвет взойдет, как гром за пределами Китая, над заливом!
В первой строфе стихотворения говорящий начинает с обращения к своему прошлому, к месту, которое он посещал в Бирме, пагоде Моулмейн. Там, он знает, красивая девушка, которая тоскует по нему так же, как и он по ней. Киплинг использует много повторов в этих строках, при этом слово «Мандалай» завершает несколько строк и рифмуется со многими другими. Это создает ощущение песни, которую поет бирманская женщина, думая о своей потерянной любви. Из этих первых строк также ясно, что говорящий имеет очень идеалистический взгляд на Бирму по сравнению с Лондоном.
Читатели также сразу заметят использование определенного диалекта в этих строках. Киплинг пытался передать акцент кокни для солдат и бирманский акцент для женщин, который в некоторых местах более эффективен, чем в других.
Есть также хороший пример сравнения в последней строке строфы, когда поэт сравнивает «рассвет» и восход солнца с «громом».
Вторая строфа
«Эта нижняя юбка была желтее, а шапочка зеленее,
Ее звали Супи-йо-лат, то же самое, что и Королева Тибо,
И я посеял ее первое курение офигенной белой сигары,
Христианин целует ногу языческого идола:
Цветущий идол из глины
Как они звали Великого Бога Бадда
Отважный народ, она любила идолов, когда я поцеловал ее там, где она была!
По дороге в Мандалай…
Во второй строфе диалект намного сильнее, чем в первой. Здесь требуется некоторая расшифровка, чтобы понять, что именно говорит говорящий. Часто полезно читать подобные строки вслух. Он вспоминает, как впервые увидел свою бирманскую девушку. Она «курила… белую вишню», в то время как «тратила впустую» христианские поцелуи на «ступню языческого идола». Через эти строки читатель, вероятно, представит себе эту женщину как простую женщину, чьи религиозные обряды сильно отличаются от обычаев солдата или писателя.
Третья строфа
Когда на рисовых полях был туман, а солнце медленно опускалось,
Она брала маленькое банджо и пела «Кулла-ло-ло!
С рукой на моем плече и щекой на моей щеке
Мы обычно смотрим на пароходы и тиковые хатисы.
Слоны из тикового дерева
В грязном, болотистом ручье,
Где тишина, в которой ты боялась говорить!
По дороге в Мандалай…
Третья строфа содержит более подробную информацию о восприятии Киплинга Бирмы и опыте его солдат. Он описывает женщину, которую встретил там, простыми словами, которые, должно быть, в то время казались милыми. Теперь многое из этого кажется покровительственным и похожим на стереотипы. Несмотря на это, есть еще несколько романтических моментов. Например, когда двое сидят рядом, наблюдая за пароходами в воде. В этих строках также есть хорошие примеры образности. Например, «В грязном, грязном ручье, / Где тишина, в которой ты боишься говорить!»
Четвертая строфа
Но это все отодвинуто в прошлое – давно и далеко
И нет «автобусов», курсирующих от Банка до Мандалая;
И я узнаю здесь, в Лондоне, что рассказывает десятилетний солдат:
«Если вы «услышали зов Востока», вам больше ничего не понадобится».
Нет! тебе больше ничего не надо
Но от них пряно пахнет чесноком,
И солнце, и пальмы, и звенящие храмовые колокола;
По дороге в Мандалай…
К несчастью для этого солдата, все, что он описал в двух предыдущих строфах, осталось в прошлом. Его «девушка» далеко от него, а Мандалай остался в прошлом. «Это было давно и далеко», — говорит он. Один из главных уроков жизни солдата, который он доносит до читателей в четвертой строфе, состоит в том, что всему, что нужно знать, можно научиться на востоке. Вам «никогда больше ничего не понадобится».
Последняя строка этой строфы кажется особенно эффектной, поскольку она уходит в эллипс.
Пятая строфа
Мне надоело тратить кожу на эти песчаные брусчатки,
Проклятая английская морось будит лихорадку в моих костях;
Хотя я иду с пятьюдесятью горничными от Челси до Стрэнда,
Они много говорят о любви, но что они понимают?
Мясистое лицо и «грязный» и —
Закон! что они понимают?
У меня есть девица чище, милее в чище, зеленее земли!
По дороге в Мандалай…
Пятая строфа — последняя из тех, в которой всего восемь строк. В нем он принимает более злой тон. Он выражает свое раздражение по поводу того, что застрял в «английской мороси» в Лондоне с людьми, которые не понимают слова «любить». «Усемады», которые ходят «от Челси до Стрэнда», ничего не знают о любви и страсти, которые он испытывал. Использование тире в конце пятой строки в этой строфе помогает передать его тон.
Станца Шесть
Отправь меня куда-нибудь к востоку от Суэца, где лучшее похоже на худшее,
Где нет Десяти Заповедей и человек может вызвать жажду;
Потому что звонят храмовые колокола, и именно там я буду
У старой пагоды Моулмейн, лениво глядя на море;
По дороге в Мандалай,
Там, где лежала старая флотилия,
С нашими больными под навесами, когда мы отправились в Мандалай!
О дорога в Мандалай,
Там, где играют летучие рыбы,
Рассвет встает, как гром вне Китая, над заливом!
В шестой строфе он просит всех, кто слушает, увезти его из Лондона и всей Англии куда-нибудь «к востоку от Суэца». Он хочет вернуться в место, где люди живут совсем другой жизнью, чем он. Где «нет десяти заповедей» и люди делают, что хотят. Он снова говорит о «Пагоде Моулмейн» и «Мандалае». Киплинг также повторяет свое использование повторения в этих строках. Это похоже на то, что он сделал со схемой рифмовки в первой строфе.
Поэма заканчивается тем, что говорящий бросает читателю еще несколько образов, завершая эмоциональную картину Мандалая, по крайней мере, для глаз говорящего.
Похожие стихи
Читателям, которым понравился «Мандалай », также стоит прочитать некоторые из самых известных произведений Киплинга. К ним относятся «Если…», « Слава сада», и «Гунга Дин». Последний особенно похож на «Мандалай».0003 «Ностальгия» Кэрол Энн Даффи, «Семейный дом» Джиллиан Кларк и «Глоток воды» Симуса Хини. Первый из них, «Ностальгия», , является интересным дополнением к этому списку, поскольку в нем подробно описывается создание слова «ностальгия» после крестовых походов швейцарских наемников 17-го века.
Наслаждаетесь поэзией Редьярда Киплинга?
Если вам понравился «Мандалай», изучите 10 лучших стихотворений Редьярда Киплинга, выбранных командой поэтических экспертов из Poem Analysis.
10 лучших стихотворений Редьярда Киплинга
Молчаливый Киплинг? « Великая военная фантастика
В списке рассылки Редьярда Киплинга обсуждалось не совсем точное изображение в фильме Мой мальчик Джек поведения Киплинга в начале войны. В фильме он показан перед плакатом Китченера (за месяц до того, как Лите нарисовал знаменитый рисунок указательного пальца), разглагольствуя перед аудиторией со всей горячностью «желеобразного флаппера».
Исследователи этого списка установили, что в начале войны и Киплинг, и его жена были выведены из строя из-за сильной простуды, поэтому ораторское искусство не входило в его планы.
Я провел небольшое расследование, чтобы выяснить, смогу ли я узнать что-нибудь о том, что он делал в течение августа, и обнаружил, что дело очень похоже на интригующую историю Шерлока Холмса о собаке, которая не лает по ночам.
Manchester Guardian и Observer определенно так думали. 12 августа в «МГ» вышла живая заметка, слегка высмеивающая поток патриотической поэзии, появляющийся в «Таймс»:0009
В настоящее время «Таймс» публикует такое количество национальных и патриотических стихов, что, возможно, у некоторых выдающихся писателей, выпускающих их каждое утро, не было достаточно времени для их сочинения.
Далее статья немного подшучивает над Лоуренсом Биньоном, совершившим неуклюжую рифму «железо» и «желание», но заканчивается следующим:
Еще один интересный вопрос, кстати, из стихов о войне вытекает — Что сталось с мистером Киплингом?
Обозреватель от 23 августа подхватил тему:
Стихотворение мистера Киплинга (мы согласны, что оно должно быть) еще не появилось; и, может быть, от того, что он какое-то время торгует на бирже, не будет ничего хуже. Значительная часть увидевшего свет стиха носит явные следы поспешности; и ни один из них не был в должном масштабе для такого грандиозного события. Г-н Киплинг в последнее время настолько зарекомендовал себя в пренебрежительном отношении к современной Англии, что ему может потребоваться некоторое время, чтобы скорректировать свою точку зрения.
В течение месяца Киплинг, кажется, хранил молчание, хотя знаменитый актер Льюис Уоллер был в Империи на Лестер-сквер, читая свои стихи, в том числе поднимающие боевой дух, такие как If , а также Snarleyow , описание войны в его самый мрачный и наименее гламурный:
‘E ‘едва ли сказал слово, прежде чем сбрасываемый снаряд
Чуть правее упала батарея между секциями;
Когда рассеялся дым, перед передними колесами,
Там лежал Брат Водителя с головой между угрями.Тогда sez Водитель Брат, и » его слова были очень ясны,
«Ради бога забудь меня, и избавь меня от боли.»
Увидели, что раны смертельны, и решили, что так лучше,
Вот взяли и вонзили передок прямо в спину и грудь.Водитель ничего не дает, кроме небольшого кашля,
Но он качает лошадей и кое-кого, когда дело доходит до «Фронта действий!»
И если одно колесо было сочным, вы можете положить свою голову в понедельник
«Это было сочнее для негров, когда дело начало распространяться.Морил этой истории виден ясно:
У вас не было семей, когда вы служили Королеве —
У вас не было ни братьев, ни отцов, ни сестер, ни жен, ни сыновей —
Если вы хотите побеждать в своих битвах, берите в работу свое ружье!
Только в начале сентября Киплинг опубликовал стихотворение, определяющее его полную приверженность войне. «За все, что у нас есть и есть» — это шедевр риторики, строки которого были немедленно подхвачены политиками (лорд Плимут, чей сын стал одним из первых жертв войны, произвел большое впечатление, процитировав «Кто умрет, если Англия выживет? ?’ на политическом митинге. )
Месяц для поэта не очень большой срок, и журналисты, работающие в сжатые сроки, нетерпеливы, но интересно, что Киплинг делал в этот месяц. Это была война, о которой он предупреждал своих соотечественников. Должен ли он в своем первом крупном заявлении просто поддержать правительство, или он должен проклинать его за то, что оно втянуло страну в эту неразбериху (поскольку его аргумент состоял в том, что более жесткая британская военная политика ранее удержала бы Германию)?
Я предполагаю, что его мнение было принято сообщениями о зверствах, поступающими из Бельгии. Акцент на «детях» является связью с Подметено и убрано рассказ, в котором он драматизирует ужас того, что немцы сделали в Бельгии.
Что касается пренебрежительного отношения к современной Англии, то в поэме есть строки:
Наш мир скончался
В распутстве брошен.
Кажется, это говорит о том, что довоенная нация была распутной, что эта распущенность породила войну, но война сделала довоенные отношения неустойчивыми. Другими словами, это собственная версия теории «успешной войны» Киплинга. Герберт Уэллс считал, что война пойдет на пользу, потому что она сметет старомодные устои. Ян Хэй представил это как позитивную силу, объединяющую профсоюзных активистов Глазго. Киплинг видит в этом проверку реальности, которая уведет Британию с пути распутства и заставит британцев «встретить голые дни / С молчаливой стойкостью».
Вот и вся поэма:
За все, что у нас есть
За все, что у нас есть и есть,
За все судьбы наших детей,
Встань и встретишь войну.
Гунн у ворот!
Наш мир ушел из жизни
В распутстве брошен.
Сегодня ничего не осталось
Кроме стали, огня и камня.
Хотя все, что мы знали, уходит,
Старые заповеди стоят:
«В мужестве храни свое сердце,
В силе подними руку».
Еще раз мы слышим слово
Эта больная земля древности:
«Нет закона, кроме меча
Обнаженного и бесконтрольного»,
Еще раз он связывает человечество,
Еще раз народы идут
Чтобы встретиться, разбить и связать
A обезумевший и ведомый враг.