Игорь Губерман: афористичные четверостишия
В цветном разноголосом
хороводе,
в мелькании
различий и примет
есть люди, от которых свет
исходит,
и
люди, поглощающие свет.
За радости любовных
ощущений
однажды острой болью
заплатив,
мы так боимся новых
увлечений,
что носим на душе презерватив.
Жить, покоем дорожа, —
пресно, тускло,
простоквашно;
чтоб душа была свежа,
надо
делать то, что страшно.
Вчера я бежал запломбировать зуб,
и
смех меня брал на бегу:
всю жизнь я таскаю мой будущий труп
и рьяно его берегу.
Вся наша склонность к оптимизму —
от неспособности
представить,
какого рода
завтра клизму
судьба решила нам
поставить.
Всего слабей усваивают люди,
взаимным обучаясь отношениям,
что слишком залезать в чужие судьбы
возможно лишь по
личным приглашениям.
Любил я книги, выпивку и женщин.
И большего у бога не
просил.
Теперь азарт мой возрастом уменьшен.
Теперь уже на книги
нету сил.
Когда, глотая
кровь и зубы,
мне доведется
покачнуться,
я вас прошу,
глаза и губы,
не подвести и
улыбнуться.
15:15, 20 ноября 2014
Автор: Karakuli
Комменты 23
Была на его концерте. В живую это просто фантастика. Он их так читает, как никто наверное не сможет другой, 2 часа на одном дыхании. В зале все смеялись до слез. Было много нецензурной лексики, но настолько остроумно. Если у кого будет возможность надо обязательно идти на него.
Был такой вот матершиный Гарик. Сомневаюсь я, что он его где-то публиковал
Мы закрыли настежь окна,
Но уснуть мы не могли
Под окном орали кошки
Будто тигры их ипли
Мы были тощие повесы
В затертых свитерах поношенных
И самолучшие принцессы
Валялись с нами на горошинах
Мои самые любимые (и их не в посте):
***
Бывает — проснешься, как птица,
крылатой пружиной на взводе,
и хочется жить и трудиться;
но к завтраку это проходит.
***
Я живу, постоянно краснея
за упадок ума и морали:
раньше врали гораздо честнее
и намного изящнее крали.
***
Когда нас учит жизни кто-то,
я весь немею;
житейский опыт идиота
я сам имею.
***
Во мне то булькает кипение,
то прямо в порох брызжет искра;
пошли мне, Господи, терпение,
но только очень, очень быстро.
***
Бывают лампы в сотни ватт,
но свет их резок и увечен,
а кто слегка мудаковат,
порой на редкость человечен.
***
Когда мы раздражаемся и злы,
обижены, по сути, мы на то,
что внутренние личные узлы
снаружи не развяжет нам никто.
***
Будущее — вкус не портит мне,
Мне дрожать за будущее лень;
Думать каждый день о черном дне –
Значит делать черным каждый день.
Люблю другого Губермана: веселого и без башенного. Типа такого:
Ходит ёжик по поляне
И от радости хохочет
Это травка молодая
Йайца ёжику щекочет.
Или
Это кто благоухая
Сам себя несет как булку?
Это вышла тётя Хая
С новым мужем на прогулку.
Всего слабей усваивают люди,
взаимным обучаясь отношениям,
что слишком залезать в чужие судьбы
возможно лишь по личным приглашениям.
Блин, у нас тут весь сайт такой!)))
Подождите…
Похожа на скелет: Джоли впервые за долгое время появилась на публике.
«Алишер, ты живой?»: образ экс-супруги Моргенштерна привел в замешательство фанатов
Принц Гарри продолжает «топить» репутацию родного брата, родного отца и умершей бабушки ради денег в суде
Игорь Губерман. О женщинах | Fishki.net
Тема сайта
Системная
Тёмная
Светлая
Чёрная
Авторизация
Войти
Спецпроекты
Я автор
Популярное
Авто
Ностальгия
Антифишки
Новости
Фишкина солянка
Тоже интересное
Чистилище
Полит.
солянка
Мемолента
Демотиваторы
Гифки
Еда
Спорт
Кубики
Военное
Фото
Книги
Открытки
Анекдоты
Дикая природа
Игры
Путешествия
Кино
Лица проекта
Юмор
Селфи для фишек
Факты
Животные
Истории
Лонгриды
Тесты
ИнфоFishki
Кое-что важное
Полная версия
Реклама на фишках
Firework
Предложения проекту
FAQ
Техподдержка
Закрыли доступ?
Согласие на обработку ПД
На что жалуетесь?
Почему любовь буквально причиняет боль – Ассоциация психологических наук – APS
Большинство из нас видят связь между социальной и физической болью в переносном смысле.
Мы согласны с тем, что «любовь причиняет боль», но мы не думаем, что это больно так, как, скажем, от удара ногой по голени. В то же время жизнь часто предоставляет убедительные аргументы в пользу того, что у этих двух видов боли общий источник. Старые пары часто попадают в новости, потому что они не могут физически выжить друг без друга. Например, в начале 2012 года Марджори и Джеймс Лэндис из Джонстауна, штат Пенсильвания, прожившие в браке 65 лет, умерли с разницей всего в 88 минут.
Правда в том, что вам не нужно быть сентименталистом, чтобы верить в разбитые сердца — вам достаточно быть подписчиком New England Journal of Medicine . Несколько лет назад группа врачей из Университета Джона Хопкинса сообщила о редком, но смертельном заболевании сердца, вызванном острым эмоциональным стрессом. Эта проблема технически известна как «стрессовая кардиомиопатия», но пресса любит называть ее «синдромом разбитого сердца», и медицинские работники не возражают против этого прозвища.
Наука о поведении тоже догоняет анекдоты. За последние несколько лет исследователи-психологи обнаружили много буквальной истины в метафорических фразах, сравнивающих любовь с болью. Исследования нейровизуализации показали, что области мозга, участвующие в обработке физической боли, значительно совпадают с областями, связанными с социальными страданиями. Связь настолько сильна, что традиционные болеутоляющие средства, кажется, способны облегчить наши эмоциональные раны. Любовь может на самом деле причинить боль, как больно больно, в конце концов.
Нейронная пара
Совершенно неожиданно в конце 1970-х появились намеки на нейронную связь между социальной и физической болью. Сотрудник APS Яак Панксепп, исследователь животных, изучал социальную привязанность у щенков. Маленькие собаки плакали, когда их разлучали с матерями, но эти сигналы бедствия были гораздо менее интенсивными у тех, которым давали низкую дозу морфия, сообщил Панксепп в Biological Psychiatry 9.
0004 . Вывод исследования был глубоким: если опиат мог притупить эмоциональную тревогу, возможно, мозг обрабатывал социальную и физическую боль сходным образом.
Выводы Панксеппа о социальном дистрессе были воспроизведены на ряде других видов — обезьян, морских свинок, крыс, кур. Однако эту концепцию было трудно проверить на людях, пока спустя десятилетия не появилась нейровизуализация.
Прорыв произошел в исследовании фМРТ под руководством научного сотрудника APS Наоми Айзенбергер из Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе. Исследователи знали, какие области мозга активизировались во время физической боли: передняя поясная кора (ACC), которая служит сигналом тревоги при дистрессе, и правая вентральная префронтальная кора (RVPFC), которая ее регулирует. Они решили вызвать социальную боль у участников теста, чтобы посмотреть, как отреагируют эти области.
Айзенбергер и его коллеги поместили участников в аппарат для визуализации мозга и подключили их к игре под названием «Кибербол» — по сути, игре с виртуальным уловом.
У участников сложилось впечатление, что еще двое будут играть. На самом деле, другие плееры были компьютерными предустановками, контролируемыми исследователями.
Некоторые участники теста столкнулись с «неявным» исключением во время игры. Они наблюдали, как два других игрока бросали виртуальный мяч, но им сказали, что технические проблемы помешали им присоединиться к веселью. Другие испытали «явное» исключение. В этих случаях компьютерные игроки включали участника на семь бросков, а затем удерживали мяч вдали в течение следующих 45 бросков.
Когда Айзенбергер и его коллеги проанализировали нейронные образы исключения, они обнаружили «паттерн активации, очень похожий на тот, что обнаруживается при изучении физической боли». Во время неявного исключения ACC активизировался, в то время как RVPFC оставался на нормальном уровне. (Мозг мог распознать это исключение как случайное и, следовательно, недостаточно болезненное, чтобы заслуживать корректирующих мер.) Однако во время явного социального исключения у участников повышалась активность как ACC, так и RVPFC.
Исследование вдохновило на новое направление исследований нейронных сходств между социальной и физической болью. «Понимание основных общих черт между физической и социальной болью открывает новые взгляды на такие вопросы, как… почему «больно» терять кого-то, кого мы любим», — заключили исследователи в выпуске Science за 2003 год.
В обзоре исследований, проведенных после этой основополагающей работы, опубликованном в февральском выпуске журнала Current Directions in Psychological Science за 2012 год, Айзенбергер предложил возможную эволюционную причину этих отношений. Ранние люди нуждались в социальных связях, чтобы выжить: такие вещи, как добыча пищи, ускользание от хищников и выкармливание потомства, легче выполнять в партнерстве с другими. Возможно, со временем эта система социального оповещения объединилась с системой физической боли, чтобы люди могли распознавать социальные расстройства и быстро исправлять их.
«Другими словами, — писал Айзенбергер, — в той мере, в какой отделение от лица, осуществляющего уход, или от социальной группы вредит выживанию, ощущение «обиды» от этого отделения могло быть адаптивным способом предотвратить это».
Физическая боль умирает, потерянная любовь не умирает
Психологи считают, что физическая боль состоит из двух отдельных компонентов. Существует сенсорный компонент, который дает основную информацию о повреждении, такую как его интенсивность и местонахождение. Существует также аффективный компонент, который представляет собой более качественную интерпретацию травмы, например, насколько она неприятна.
Первоначальные исследования, последовавшие за новаторской работой Айзенбергера, были сосредоточены на аффективном компоненте. (Например, ППК тесно связана с аффективной болью — настолько, что животные, не имеющие этой части мозга, могут чувствовать боль, но она их не беспокоит.) В результате исследователи начали думать, что хотя качественные аспекты социальная и физическая боль могут перекрываться, а сенсорные компоненты — нет.
Недавно это мнение изменилось. Группа исследователей во главе с Итаном Кроссом из Мичиганского университета полагала, что социальная боль может иметь скрытый сенсорный компонент, который не был обнаружен, потому что такие игры, как Cyberball, просто не были достаточно болезненными.
Поэтому вместо этого они набрали 40 участников теста и подвергли их гораздо более серьезной социальной травме: виду бывшего любовника, который расстался с ними.
Кросс и его коллеги поместили испытуемых в аппарат визуализации мозга и заставили их выполнить два задания, состоящих из нескольких частей. Одним из них было социальное задание: участники просматривали фотографии бывшего романтического партнера, думая о расставании, а затем просматривали фотографии хорошего друга. Другое было физическим заданием: участники чувствовали очень горячую стимуляцию на предплечье, а также ощущали другую, просто теплую.
Как и ожидалось из предыдущих исследований, активность в областях, связанных с аффективной болью (таких как ACC), увеличивалась во время более интенсивных задач (видеть «бывших» и чувствовать сильное тепло). Но активность в областях, связанных с физической болью, таких как соматосенсорная кора и дорсальная задняя часть островка, также увеличивалась во время выполнения этих задач.
Результаты показали, что социальная и физическая боль имеют больше общего, чем просто причинение страдания — у них также есть общие сенсорные области мозга.
«Эти результаты придают новый смысл идее о том, что отказ «болезнен», — заключили исследователи в выпуске Proceedings of the National Academy of Sciences за 2011 год.
И все же не совсем правильно говорить, что физическая и социальная боль — одно и то же. Как показывают другие исследования, в долгосрочной перспективе социальная боль может быть гораздо сильнее. Удар в пах в данный момент может ощущаться так же плохо, как и расставание, но пока физическая боль уходит, память об утраченной любви может остаться навсегда.
Исследовательская группа под руководством Чжаншен Чена из Университета Пердью недавно продемонстрировала эту разницу в серии экспериментов. Во время двух самоотчетов люди вспоминали больше деталей прошлого предательства, чем прошлой физической травмы, а также чувствовали больше боли в настоящем, хотя оба события были одинаково болезненными, когда они впервые произошли.
Во время двух когнитивных тестов люди выполняли сложное задание на словесные ассоциации значительно медленнее при воспоминании эмоциональной боли, чем при воспоминании физической боли.
«Наши результаты подтвердили, что социальная боль легко переживается заново, в то время как физическая боль — нет», — сообщают исследователи в выпуске Psychological Science за 2008 год.
Коробка в форме сердца (с тайленолом)
У нового направления исследований, связывающих социальную и физическую боль, есть и светлая сторона: средства от одной вполне могут использоваться как терапия для другой. Группа исследователей-психологов во главе с К. Натаном ДеУоллом из Университета Кентукки недавно проверила, может ли ацетаминофен — основной ингредиент тайленола — облегчить боль эмоционального стресса так же эффективно, как и телесные боли.
В одном эксперименте некоторые участники эксперимента принимали ацетаминофен по 500 мг два раза в день в течение трех недель, а другие принимали плацебо.
Все 62 участника предоставили самоотчеты по шкале «задетых чувств», предназначенной для измерения социальной изоляции. После 9-го дня люди, принимавшие обезболивающие таблетки, сообщали о значительно более низком уровне чувства обиды, чем те, кто принимал плацебо.
В качестве последующего исследования ДеУолл и его коллеги давали ацетаминофен или плацебо 25 участникам испытаний в течение трех недель, а затем приводили их в лабораторию для игры в кибербол. Когда участников исключили из игры, у участников группы ацетаминофена активность АКК была значительно ниже, чем у участников группы плацебо — признак того, что болеутоляющее облегчало социальную боль так же, как обычно облегчало физическую боль.
«Для некоторых социальная изоляция — неизбежный и частый опыт», — заключают авторы в выпуске журнала Psychological Science за 2010 год. «Наши результаты показывают, что обезболивающее, отпускаемое без рецепта, обычно используемое для облегчения физической боли, может также, по крайней мере, временно смягчить дистресс, связанный с социальной болью».
Эффект ломается в обе стороны. В другом отчете из Psychological Science , опубликованном в 2009 году, исследовательская группа под руководством Сары Магистр из Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе обнаружила, что социальная поддержка может уменьшить интенсивность физической боли — и что у поддерживающего человека даже не было присутствовать, чтобы успокоить.
Мастер и его коллеги набрали 25 женщин, состоящих в отношениях не менее шести месяцев, и привели их в лабораторию со своим романтическим партнером. Они определили болевой порог каждой женщины, а затем подвергли ее серии шестисекундных тепловых стимуляций. Половина стимуляций проводилась на уровне болевого порога, половина — на один градус (по Цельсию) выше.
Тем временем женщина приняла участие в серии заданий по измерению, которые оказали смягчающее действие на боль. Некоторые включали прямой контакт (держать руку партнера, руку незнакомца или предмет), в то время как другие включали визуальный контакт (просмотр фотографии партнера, фотографии незнакомца или предмета).
В конце концов, контакт с романтическим партнером — как прямой, так и визуальный — привел к значительно более низким рейтингам боли по сравнению с другими заданиями. На самом деле, взгляд на фотографию партнера привел к несколько более низким рейтингам боли, чем фактическое держание его руки.
По крайней мере, все раны, причиняемые любовью, обладают столь же мощной исцеляющей способностью.
Любовь начинается там, где уходит боль, показывают исследования мозга | Центр новостей
13 октября 2010 г.
— Трейси Уайт
Предоставлено Шоном Макки и Джарредом Янгером
Вызванное любовью облегчение боли было связано с активацией примитивных структур мозга, которые контролируют получение вознаграждения, таких как прилежащее ядро, показанное здесь цветом.
Интенсивные, страстные чувства любви могут обеспечить удивительно эффективное облегчение боли, подобно болеутоляющим средствам или таким запрещенным наркотикам, как кокаин, согласно новому исследованию Медицинской школы Стэнфордского университета.
«Когда люди находятся в этой страстной, всепоглощающей фазе любви, в их настроении происходят значительные изменения, которые влияют на их восприятие боли», — сказал Шон Макки, доктор медицинских наук, руководитель отдела лечения боли, ассоциированный профессор анестезии и старший автор исследования, опубликованного в Интернете 13 октября в PLoS ONE . «Мы начинаем изучать некоторые из этих систем вознаграждения в мозгу и то, как они влияют на боль. Это очень глубокие, старые системы нашего мозга, которые включают дофамин — основной нейротрансмиттер, влияющий на настроение, вознаграждение и мотивацию».
Ученые еще не совсем готовы говорить пациентам с хронической болью, чтобы они выбрасывали обезболивающие и заменяли их страстной любовью; скорее, есть надежда, что лучшее понимание этих нейронных путей вознаграждения, запускаемых любовью, может привести к новым методам облегчения боли.
«Оказывается, области мозга, активируемые сильной любовью, — это те же самые области, которые наркотики используют для уменьшения боли», — сказал Артур Арон, доктор философии, профессор психологии Университета штата Нью-Йорк в Стоуни-Брук и один из авторы исследования.
Арон изучает любовь уже 30 лет. «Когда вы думаете о своем возлюбленном, происходит интенсивная активация в области вознаграждения мозга — той же области, которая загорается, когда вы принимаете кокаин, той же области, которая загорается, когда вы выигрываете много денег».
Идея исследования возникла несколько лет назад на конференции по нейронаукам, когда Арон, эксперт в области изучения любви, встретился с Макки, экспертом в области исследования боли, и они заговорили.
— Искусство говорило о любви, — сказал Макки. «Я говорил о боли. Он говорил о системах мозга, связанных с любовью. Я говорил о системах мозга, связанных с болью. Мы поняли, что существует эта огромная перекрывающаяся система. Мы начали задаваться вопросом: «Возможно ли, что они модулируют друг друга?»
После конференции Макки вернулся в Стэнфорд и сотрудничал с доктором медицинских наук Джарредом Янгером, ныне доцентом кафедры анестезии, который также был заинтригован этой идеей. Вместе они организовали исследование, которое включало в себя изучение изображений мозга студентов, которые утверждали, что находятся «в той первой фазе сильной любви».
«Мы развесили листовки по всему Стэнфордскому университету, и через несколько часов к нам в дверь стали ломиться старшекурсники, — сказал Макки. Листовки спрашивали пары, которые были в первых девяти месяцах романтических отношений.
«Безусловно, это было самое простое исследование, для которого когда-либо привлекался центр боли в Стэнфорде, — сказал Макки. «Когда ты влюблен, ты хочешь рассказать об этом всем.
«Мы намеренно сосредоточились на этой ранней стадии страстной любви», — добавил он. «Мы специально не искали более длительные, более зрелые этапы отношений. Нам нужны были субъекты, испытывающие эйфорию, энергичные, навязчиво думающие о своих возлюбленных, жаждущие их присутствия.
Шон Макки
«Когда так описывают страстную любовь, в каком-то смысле это звучит как зависимость. Мы подумали: «Возможно, здесь задействованы те же мозговые системы, что и при зависимостях, сильно связанных с дофамином». Дофамин — это нейротрансмиттер в нашем мозгу, тесно связанный с хорошим самочувствием».
Исследователи привлекли для исследования 15 студентов (восемь женщин и семь мужчин). Каждого попросили принести фотографии любимого и фото не менее привлекательного знакомого. Затем исследователи последовательно демонстрировали изображения перед испытуемыми, одновременно нагревая управляемый компьютером термостимулятор, помещенный в их ладонь, чтобы вызвать легкую боль. В то же время их мозг был просканирован на функциональном аппарате магнитно-резонансной томографии.
Студентов также тестировали на уровень обезболивания, когда они отвлекались на словесные ассоциации, например: «Подумайте о видах спорта, в которых не используются мячи». Научные данные в прошлом показали, что отвлечение внимания облегчает боль, и исследователи хотели убедиться, что любовь работает не только как отвлечение от боли.
Результаты показали, что и любовь, и отвлечение в равной степени уменьшали боль, и на гораздо более высоких уровнях, чем при концентрации на фотографии привлекательного знакомого, но интересно, что эти два метода уменьшения боли использовали очень разные мозговые пути.
«В тесте на отвлечение мозговые пути, ведущие к облегчению боли, были в основном когнитивными, — сказал Янгер. «Уменьшение боли было связано с высшими, корковыми частями мозга. Анальгезия, вызванная любовью, гораздо больше связана с центрами вознаграждения. По-видимому, он затрагивает более примитивные аспекты мозга, активируя глубокие структуры, которые могут блокировать боль на уровне позвоночника — подобно тому, как действуют опиоидные анальгетики.
«Одним из ключевых мест для обезболивания, вызванного любовью, является прилежащее ядро, ключевой центр зависимости от опиоидов, кокаина и других наркотиков. Эта область сообщает мозгу, что вам действительно нужно продолжать это делать», — сказал Янгер.
«Это говорит нам о том, что вам не нужно полагаться только на лекарства для облегчения боли», — сказал Арон. «Люди получают сильное вознаграждение без побочных эффектов наркотиков».
Среди других участников Стэнфордского университета ассистенты-исследователи Сара Парк и Нил Чаттерджи.