Дина Рубина — лучшие цитаты из книг, афоризмы и высказывания
Дина Рубина — лучшие цитаты из книг, афоризмы и высказывания
Что выбрать
Библиотека
Подписка
📖Книги
🎧Аудиокниги
👌Бесплатные книги
🔥Новинки
❤️Топ книг
🎙Топ аудиокниг
🎙Загрузи свой подкаст
📖Книги
🎧Аудиокниги
👌Бесплатные книги
🔥Новинки
❤️Топ книг
🎙Топ аудиокниг
🎙Загрузи свой подкаст
- Главная
- Библиотека
- ⭐️Дина Рубина
- Цитаты из книг автора
4 488
цитат
Стандарт
ШарфикДина Рубина
Говорят, разница между любовью южан и северян – знаете в чем? На Юге любят тех, с кем спят.
А на Севере – спят с теми, кого любят…
7 августа 2015
Поделиться
Премиум
Наполеонов обоз. Книга 1. Рябиновый клинДина Рубина
Видимо, наступает старость, потому что природа ужасно волнует. А больше не волнует ничего…»
28 ноября 2018
Поделиться
Стандарт
ШарфикДина Рубина
На Юге любят тех, с кем спят. А на Севере – спят с теми, кого любят…
8 февраля 2020
Поделиться
Премиум
Наполеонов обоз. Книга 1. Рябиновый клинДина Рубина
Кто там ведает нашими привязанностями?
И почему мы выбираем друг друга?
И отчего так больно расставаться…
3 ноября 2018
Поделиться
Стандарт
Двойная фамилияДина Рубина
Я засмеялся, мужик, я зло рассмеялся, потому что залюбовался этим чисто женским завитком: убивая человека, она боялась его ранить.
4 ноября 2015
Поделиться
Стандарт
Когда же пойдет снег?Дина Рубина
«Да, – подумала я, – вот это главное; люди ходят по земле.
Одни и те же люди, только с поправкой на время и обстоятельства. И если понять это и крепко запомнить на всю жизнь, то не будет на земле ни смерти, ни страха…»
12 сентября 2015
Поделиться
Стандарт
Когда же пойдет снег?Дина Рубина
Ну, улыбнись, я хочу поцеловать тебя в улыбку.
1 сентября 2015
Поделиться
Премиум
Наполеонов обоз. Книга 1. Рябиновый клинДина Рубина
Ничего нет случайного там, где вьются и пересекаются людские тропы.
3 мая 2019
Поделиться
Премиум
Русская канарейка. ЖелтухинДина Рубина
Как говорят в Одессе, не будем объяснять за картину художника Рембрандта, ее репродукцию видали все.
5 января 2019
Поделиться
Стандарт
Когда же пойдет снег?Дина Рубина
Чтобы ты милосердней была. Не только к отцу – вообще к людям. Потому что без этого, я думаю, настоящей жизни не получится. Чтобы сердце у тебя поумнело…
5 мая 2017
Поделиться
123
.
..
449
О проекте
Что такое MyBook
Правовая информация
Правообладателям
Документация
Помощь
О подписке
Купить подписку
Бесплатные книги
Подарить подписку
Как оплатить
Ввести подарочный код
Библиотека для компаний
Настройки
Другие проекты
Издать свою книгу
MyBook: Истории
Дина Рубина цитаты (6 цитат)
Дина Рубина
19. Сентябрь 1953
Дина Ильи́нична Ру́бина — русская писательница и киносценарист.
Член Союза писателей Узбекской ССР , Союза писателей СССР , международного ПЕН-клуба, Союза русскоязычных писателей Израиля . Wikipedia
Фото: Ave Maria Mõistlik, Own work / CC BY 3.0
Дина Рубина: 6 цитат0 Нравится
Дина Рубина знаменитые цитаты
„Мне в жизни встречались самые разные мужчины. Многие из них – яркие, талантливые и остроумнейшие люди. Но всю жизнь интереснее всего мне было с собственным мужем.“
— Дина Рубина
„Просто сегодня у меня разболелось одиночество.
Но это чепуха, старые раны всегда ноют в непогоду.“
— Дина Рубина
„На самом деле с человеком – его сердцевиной – не происходит ничего. Он по-прежнему жаждет счастья, он хочет читать о человеческих страстях, потому что он сам в себе либо их задавил, либо ими живет. Человек — это всегда любовь, ненависть, долготерпение. Но вот что сейчас действительно страшно меняет человека, не знаю, что ещё будет с детьми – это Интернет, это социальные сети. Это растекание по каким-то миллионам разных общений, постоянное стремление уйти от себя, не дать себе остаться наедине с собой и заглянуть в себя, неумение занять себя. И мне в этом новом романе [«Русская канарейка»] нужно было победить этого читателя, заставить: «Сядь и прочитай». Потому что нынешний человек всё бросает и сидит с этим айпадом, айфоном, айшмоном и не может оторваться от этого экрана, уходя в дурную бесконечность дурного многоговорения, совершенно пустого.
Человек в Интернете — облегченный, освобожденный от разговора с самим собой и с собеседником, но при этом не избавленный ни от своих комплексов, ни от жадного поиска страстей.
“
— Дина Рубина
„Если ты не можешь пуститься в путешествие, сядь перед домом, сиди и жди… и тогда весь мир пройдет перед твоими глазами…“
— Дина Рубина
Источник: Цитаты Дины Рубиной http://greatwords.ru/author/1213/
„― Господи, сколько же здесь исхожено с Лидой! Все тропки, все склоны, даже и довольно крутые… В это время уже примулы из-под снега… Ты не поверишь, как здесь бывает: вчера ещё ничего нет, а сегодня, за одну ночь, вся тропинка усыпана примулами! И после этого ― как по команде ― почки набухают, за неделю горы меняют цвет. Это как волшебство… Жаль, ни черта́ сейчас не видно. И не скажешь, что весна.
И правда: внизу у озера цвели кусты и деревья, здесь же зима ещё цепко держалась за склоны, и голые леса издали казались серебристыми волнами на горах. Внизу, где должна была распахнуться голубая даль Женевского озера, лежала грязноватая перина плотного тумана.
― Здесь в горах можно встретить целые поля нарциссов, ― продолжал Лёня со счастливым лицом.
“
— Дина Рубина
„― О! Херозолимо! Херозолимо! …и деятельно принялась всучивать нам марципаны, которые, оказывается, они там и производят на небольшой монастырской фабричке… Пришлось купить коробку за 600 песет. Я слушала слаженный гул воскресной мессы и думала об испанском заигрывании со смертью, о готовности сосуществования со смертью, о погружении в неё до срока. О благоговейном созерцании мощей. О том, что через искусство Испании глубже понимаешь страну, проникаешь в неё, где всё ― на взрыве, на взрыде, на надрыве.“
— Дина Рубина
Источник: Дина Рубина. Воскресная месса в Толедо. — Москва, «Вагриус», 2002 г.
«Воскресная месса в Толедо», 2000
Памяти Дэвида Т. Рубина, доктора медицины – Чикагский университет – медицинский факультет
В память о Джозефе Б. Кирснере
Сегодня мы собрались здесь, чтобы воздать должное замечательному человеку, доктору Джозефу Барнетту Кирснеру. Я знаю доктора Кирснера полжизни. Я познакомился с ним, когда мне было 22 года, и моя карьера в медицине только начиналась, но мне посчастливилось познакомиться с ним на протяжении последних глав его невероятной жизни.
Он был моим учителем, моим наставником и моим другом. Моя жена Бекки и сыновья Дэнни и Майкл и я считали его частью нашей семьи.
Как некоторые здесь знают, моя история начинается с моей бабушки и моего первого месяца в медицинской школе.
Она сказала: «Иди посмотри, там ли еще мой доктор. Скажите ему, что я сказал «привет» и «спасибо».
«Кто был вашим врачом?» Я спросил.
«Доктор. Джозеф Кирснер».
«Здравствуйте и спасибо» Судьбоносные слова, которые моя бабушка Перл сказала мне в сентябре 1990 года. У бабушки Перл была болезнь Крона. В то время я даже не знал, что такое болезнь Крона.
Доктор Кирснер позаботился о бабушке Перл в 1955 году. 35 лет спустя она все еще вспоминала его с любовью и хотела, чтобы ее внук, студент-первокурсник и первый Рубин, поступивший в медицинскую школу, познакомился с ним. Я послушно пошел искать этого доктора, который, как я думал, уже давно на пенсии.
Моя первая встреча была символом того, кем был доктор Кирснер как учитель и наставник.
Я постучал в его дверь без предварительной записи, и он ответил (его две секретарши, должно быть, отсутствовали), пригласил меня войти, и когда я переступил порог его кабинета, моя карьера в медицине навсегда изменилась.
Доктор Кирснер олицетворял собой все, на что я мог надеяться и представлял себе врача. Я вошел в его кабинет, и какой кабинет! У него был этот большой величественный деревянный стол, и он был окружен эмблемами своих достижений, признания, учености и лет мудрости. За его спиной тома книг (многие написаны самим доктором Кирснером), а на стене напротив дипломов, почетных степеней и наград целая стена вдохновляющих цитат. Каждый из них имел определенное значение. Были цитаты о медицине, о человечности, о сборе средств, о лояльности. Каждый представлял качества, которые доктор Кирснер ценил в себе и в других.
Я сидел в потертом красном кожаном кресле напротив него. Он казался мне слишком большим.
Доктор Кирснер спросил меня о моей бабушке. — Я помню твою бабушку, — сказал он.
«Она участвовала в клинических испытаниях, которые мы проводили с использованием стероидов для лечения болезни Крона».
Все помнили доктора Кирснера, но мог ли доктор Кирснер действительно помнить пациента 35-летней давности?
Готов поспорить. И он помнил многих других пациентов.
И, конечно, его помнили — обожали. Они поклонялись ему. Многие из них благодарили его за спасение их жизней. Позже я узнал, что существует легенда о том, что если доктор Кирснер прикоснется к вашему животу, вы исцелитесь. Как врач стал легендой? Это стало ясно, чем дольше я знал его.
С тех пор наши встречи продолжались. Он вызывал меня к себе в кабинет или я назначал встречу. Мы встречались время от времени, и он всегда поддерживал меня в моей карьере. Я дорожил этими встречами и сидением в этом большом красном кожаном кресле.
Несколько лет спустя я выбирал себе специальность по внутренним болезням. Хотите верьте, хотите нет, но я еще не решил, подходит ли мне гастроэнтерология, но я еще не обсуждал это с доктором Кирснером.
Я шел по коридору куда-то еще и случайно столкнулся с ним. Наш разговор был коротким. На самом деле, насколько я помню, все происходило примерно так. «Здравствуйте, доктор Кирснер». Он ответил своим гулким сильным голосом: «Не лезьте в кардиологию! Вы нужны нам в гастроэнтерологии». А потом пошел дальше.
Так оно и было.
Хотя я не работал с ним в его пиковое время с пациентами, как описал Стив, у меня была прекрасная возможность работать с ним как с товарищем. Я был свидетелем того, что многие другие видели и узнали и чего жаждали многие пациенты. Он был прекрасным интервьюером, прекрасным слушателем, и он давал уверенность в диагнозе и НАДЕЖДУ, когда другие не могли этого сделать. Он давал имя и рецепт здоровья, когда пациенты терялись в пустыне болезней и кажущейся неизлечимости. Он стал «защитником» пациента (термин, который я принял). Своим общением он заработал их доверие за считанные минуты.
Однажды я наблюдал, как он осматривал живот женщины: его осмотр не был похож на то, чему меня учили на втором курсе медицинского факультета.
Он был так нежен, что в то время я думал, что он просто прикасается к пациентке, чтобы дать ей понять, что он здесь. Многолетний опыт спустя я понял, что его щадящий подход был (конечно) лучшим способом осмотра живота. С тех пор я научил этому многих товарищей и студентов.
Вскоре после того, как я закончил свое обучение, доктор Кирснер, которому в то время было 92 года, позвал меня к себе в кабинет. Я сидел в том же красном кресле, на котором меня уже столько раз держали. Он снял очки и посмотрел на меня. Я никогда не видел его без очков.
«Дэвид, — сказал он, — я решил уйти в отставку».
Я думаю, что мой ответ был: «Вы шутите!?» «Действительно??»
, на что он сказал: «Через три года — в возрасте 95 лет — я перестану принимать пациентов». Он представил свой трехлетний план декану.
Между прочим, мы с Бекки недавно видели в рамке письмо ректора университета от 1974 года, висевшее в домашнем кабинете доктора Кирснера. В нем доктора Кирснера поздравляли с назначением на должность первого заслуженного профессора Луиса Блока, а также в письме сообщалось, что «по достижении 65-летнего возраста вам будет предложен трехлетний отсроченный выход на пенсию».
Итак, 30 лет спустя…..
В трехлетнем возрасте и в возрасте 95 лет, почти с точностью до дня, он действительно перестал официально принимать пациентов и представил декану еще один трехлетний план. Теперь он больше сосредоточится на истории нашей профессии и будет выступать в качестве советника и сборщика средств для Секции и для своего любимого GIRF. Он сказал мне, что хочет устроить ведомственные большие раунды.
В возрасте 98 лет он захотел поделиться «Историей Медицинского центра Чикагского университета: семь десятилетий личных наблюдений». И было важно, чтобы он рассказал людям о нашем учреждении и показал людям, что Джо Кирснер все еще активно работает в нашем учреждении. Он хотел научиться пользоваться компьютером (он называл его «машиной») и продвигать собственные слайды.
Чтобы подготовиться к этой презентации, мы иногда встречались в его кабинете в больнице, но чаще всего в его квартире и в его кабинете или столовой по многим воскресеньям. Я приносил завтрак, и это было то, что я называл своим «воскресеньем с JBK».
Он рассказывал мне истории, давал задания на фотографии или другие вещи, которые мне нужно было найти. Он был прекрасным рассказчиком. Хотя он время от времени повторял одни и те же истории, я никогда не поправлял его. Мне нравилось слушать истории, и каждый раз появлялась новая крупица информации, что-то новое, о чем нужно было узнать.
Его Grand Rounds были блестящими — он произносил их своим гулким голосом, стоял рядом с подиумом, но никогда не опирался на него, и закончился точно в срок. Поэтому, конечно же, вскоре после этого он решил сделать это снова.
Затем он представил декану двухлетний план. Я спросил его, почему на этот раз только два года. Его ответ: «Мне будет 100 лет. Я думаю, что это хорошее круглое число и хорошее место, чтобы остановиться».
Итак, повторение «Больших раундов» сопровождалось дополнительными «завтраками с JBK» и его вторыми «Большими раундами» на факультете медицины. В возрасте 100 лет он прочитал лекцию «История гастроэнтерологии».
Помните, когда он начинал свои тренировки, еще не было даже антибиотиков, а язвенная болезнь была основной причиной заболеваемости и смертности в нашей стране. Это была замечательная презентация. Он вполне мог бы назвать это так: «Как я создал профессию гастроэнтеролога и что нам нужно делать дальше…»
Это было проявлением силы. Но многое из того, что он делал, было именно этим.
Он действительно расставил все по своим местам. Он научил меня тому, что мы, возможно, добились значительного прогресса в медицине, но основы нашей образовательной системы и заботы о пациенте в современную эпоху остаются самыми важными. Он писал в статье об образовании в области гастроэнтерологии в 1973 году, которая не менее актуальна и сейчас: «…сущность гастроэнтерологии — служение больным людям; функция, зависящая от постоянного потока новой информации, непрерывного медицинского образования и постоянного внимания к человеческим потребностям пациента».
Со временем я понял, что со многими проблемами, с которыми мы сталкиваемся сегодня в медицине, будь то социологические, политические или технологические, доктор Кирснер столкнулся в свое время много лет назад.
И в каждой из этих ситуаций он разработал план, каким-то образом вмешался, написал о проблемах, но всегда оставался оптимистом и верил, что будущее будет лучше. Мы все могли бы извлечь уроки из этого подхода. Доктор Кирснер никогда не уклонялся от этих проблем. Он принял их и работал над их решением.
Он был благословлен долгой жизнью и прожил достаточно долго, чтобы размышлять об успехах и неудачах медицины и нашей профессии. Я думаю, что одним из определяющих моментов в его последней части его карьеры было то, когда он обращался к международной аудитории в Европе и извинялся за то время, когда гастроэнтерологические заболевания были обусловлены психологией, исключая другие научные исследования или механизмы. Он предупредил меня: «Не придерживайся догм». Этот совет действительно запал мне в душу.
Доктору Кирснеру очень понравилось читать о новых открытиях и узнавать о том, что делают наши коллеги в других местах. Он был известен тем, что присылал авторам личные заметки, и многие говорили мне, как они дорожат этими сообщениями из такой легенды, когда даже не встречались с ним! В университете он часто вырезал статьи или клал целые журналы в наши почтовые ящики с простой пометкой «Со стола доктора Джозефа Б.
Кирснера» и «Для вашего сведения» или «Доктор Б. Кирснер». Кирснер подумал, что вас это заинтересует». Даже если я понятия не имел, о чем эта статья, я знал, что если доктор Кирснер пришлет ее мне, я должен уделить время ее просмотру.
Но разрушительный возраст взял свое. Жестокая ирония в том, что этот литератор, этот ученый, потерял большую часть своего зрения с возрастом. Что этот невероятный врач, который учил всех, кто работал с ним, ценности подробного анамнеза пациента и выслушивания истории пациента, с возрастом потерял большую часть слуха. Но, к счастью, другие его чувства были острыми, в том числе нежное прикосновение, клиническая проницательность и интуиция. И этот громкий, сильный голос и его невероятное повествование, и институциональная память всего нашего общества и нашей профессии.
Доктор Кирснер стал частью нашей семьи. Некоторые из вас знают, что моя жена Бекки стала его секретарем и помощницей последние два года. Она идеально подходила для этой работы.
Она знала о нем все, она обожала его, и она удивительный и заботливый опекун. Мы с ней каждый день обменивались заметками о том, как «доктор. Джо» делал и то, что ему было нужно. Я так благодарен Бекки за ее любовь и заботу, и я знаю, что доктор Кирснер тоже. Он сиял широкой улыбкой, когда она приходила к нему в гости или забирала его из дома. Она любила эту улыбку.
Вопросы и ответы с Дэвидом Рубином — журнал 55 Plus для активных взрослых в северной части штата Нью-Йорк
Бывший декан отдела общественных коммуникаций S.I. Newhouse и телеведущий недавно переехал в Южную Каролину. Он рассказывает о своей карьере, о том, как улучшить Сиракузы, о роли СМИ во время правления Трампа и о своих планах на пенсию
Мэри Бет Роуч
Когда 2016 год подошел к концу, почетный декан Дэвид Рубин, 71 год, завершил свою карьеру в сфере образования, которая длилась более четырех десятилетий. Он и его жена Тина Пресс переехали в Саммервилль, Южная Каролина, 9.
0005
Рубин был известен в Сиракузах как декан Сиракузского университета по связям с общественностью Ньюхауса с 1990 по 2008 год; преподаватель в Ньюхаусе после того, как он был деканом, ведущий местной телепрограммы по связям с общественностью «Башня из слоновой кости», которую он начал в 2002 году, и обозреватель The Post-Standard. До приезда в Сиракузы Рубин с 1971 года преподавал в Нью-Йоркском университете. и будущее СМИ, особенно в освещении администрации Трампа.
В: Вы были деканом Ньюхауса с июля 1990 года по июнь 2008 года. Что вы считаете своим самым большим достижением?
A: Я думаю, что больше всего я рад тому, что принял школу Ньюхаус в 1990 году, когда в ней не было сильной инфраструктуры и она не была так сильно ориентирована на студентов, как нам хотелось бы, и я ушел школа с очень, очень сильной инфраструктурой, а преподаватели и сотрудники полностью привержены благополучию учащихся и обучению в классе. В результате наши студенты добились больших успехов на рынке труда.
И я полагаю, что они знают, что персонал и преподаватели очень заботятся об их благополучии. И мы даем им хорошее образование. Это, на мой взгляд, то, чем должен заниматься университет. Это то, что делают очень немногие университеты. И тот факт, что я смог построить эту культуру между 1990 и 2008, а затем передать их Лоррейн Бранхам, которая продолжила эту культуру. Это действительно сила школы Ньюхаус. Вдобавок к этому, мы сделали его первоклассным физическим заводом, с Newhouse 3, изменениями в Newhouse 1, Дин Бранхам внес серьезные изменения в Newhouse 2, так что теперь студенты учатся на физическом заводе, который далеко лучше, чем что-либо еще в Соединенных Штатах. Я тоже горжусь этим. Сочетание этих двух факторов — вот что действительно способствует успеху студентов и помогает нам набирать хороших студентов и хороших преподавателей.
В: Что побудило вас в 2008 году уйти с поста декана?
О: Я был деканом 18 лет. В тот момент, я думаю, я был связан с деканом Университета Миссури из-за самого долгого декана по связям с общественностью в Соединенных Штатах.
Я проработал намного дольше, чем любой другой действующий декан, тогдашний в SU, и очень необычно, чтобы деканы работали так долго. Во-первых, я устал от бумажной волокиты и требований центральной администрации. Но главное, я чувствовал, что 18 лет было достаточно. Я дождался, пока мы закончим и посвятим Newhouse 3, и мы были в нем в течение года, который был 2007-2008. Тогда я подумал, что пришло время уйти в отставку и получить новое руководство. А потом я взял годичный отпуск, а потом вернулся на факультет и преподавал полный рабочий день.
В: Это редкость — когда деканы возвращаются на факультет?
Да и нет. Я преподавал каждый семестр — 36 семестров, которые я преподавал в качестве декана, и каждый семестр я обучал более 100 студентов, так что я ничуть не потерял свою способность преподавать, поэтому, когда я вернулся на факультет, это не было действительно проблема. Во-вторых, у вас должны быть хорошие отношения с остальными преподавателями, если вы собираетесь поступить на факультет.
Деканы, которые не преподают, деканы, которые в основном являются администраторами на полную ставку, у них часто нет таких отношений с преподавателями. Для меня это не было проблемой, потому что с первого дня я рассматривал себя, во-первых, как преподавателя факультета, а во-вторых, как человека, который был выбран руководителем факультета в течение определенного периода времени. Итак, я не верю, что преподаватели не только не были удивлены, что я остался и присоединился к факультету, я думаю, что они были очень счастливы, потому что я довольно хороший преподаватель.
В: Что такого было в Сиракузах и Ньюхаусе, что заставило вас покинуть факультет Нью-Йоркского университета?
О: Я проучился в Нью-Йоркском университете 19 лет. Когда в 1989-1990 годах тогдашний проректор Гершон Винкоу нанял нас на должность декана, Нью-Йорк был не очень приятным местом для жизни. Город был опасен, город был грязен, у города были финансовые проблемы. Мы жили в квартире Нью-Йоркского университета, но у нас был небольшой дом на севере штата — в Хайленде — и мы проводили много времени в этом доме, поэтому мы не использовали Нью-Йорк и его культурные ценности так, как должны были.
. Если вы собираетесь мириться с Нью-Йорком, вы можете использовать его. Итак, когда Сиракузы постучали, мы с женой сказали друг другу: «Вы знаете, мы больше не очень счастливы здесь, в Нью-Йорке». Город не в лучшем состоянии. И есть другой способ жить. Мы сделали нашу нью-йоркскую вещь для 19годы. Давайте посмотрим, каково это жить в совершенно другой среде». Итак, мы пришли.
В: Когда вы запустили телепрограмму «Башня из слоновой кости»?
О: «Башня из слоновой кости» вышла в эфир в сентябре 2002 года, так что сейчас она в эфире около 14 лет и трех месяцев.
«Я участвовал в культурном сообществе в качестве члена правления, давая деньги, советы, пишу об искусстве, потому что я люблю искусство и потому что я считаю, что Сиракузы нуждаются в искусстве, чтобы выжить».
В: Что заставило вас начать работу в Ньюхаусе, что послужило толчком к созданию этого шоу?
О: Толчок пришел от Майкла Филдса, который в то время был генеральным директором станции.
Совет директоров нанял Майкла вместо Дика Рассела. Майкл обнаружил, что WCNY почти не занимается местным программированием, и это его удивило. И он хотел это сделать. Я встретил Майкла на бранче. Мы должны поговорить. У нас обоих были связи в Нью-Йорке. Мы ладили. Мы такие же люди типа А. Майкл спросил меня, работал ли я когда-нибудь на телевидении, и я сказал, что нет. Я помогал продюсировать телевидение в Нью-Йорке и работал на радио, но никогда не был в телеэфире. И он сказал, не хотели бы вы попробовать, потому что. Он хотел начать несколько местных шоу по дешевке и посмотреть, что может сработать. Там должно было быть шоу, посвященное религии в сообществе, проблемам искусства в сообществе и, я думаю, расовым проблемам. И он хотел шоу, посвященное общественным делам. Поэтому он спросил меня, заинтересован ли я в этом, и я сказал, что думаю попробовать, потому что, во-первых, я подумал, что это будет хорошо для видимости школы Ньюхаус, а во-вторых, потому что Сиракузы нуждаются во всех.
программ по связям с общественностью и общих дискуссий по связям с общественностью в средствах массовой информации, которое оно может получить, потому что это сообщество, которое плохо разговаривает само с собой, что является одной из причин, по которой я ушел. Майкл сказал «отлично», и я вышел с одной из моих помощниц в Newhouse, Линн Вандерхук, мы прошли прослушивание и наняли несколько участников дискуссии. Нам пришла в голову идея организовать постоянную группу академиков из Центрального Нью-Йорка. Я придумал название, я придумал ставить пятерки и пятерки в конце каждого выступления. Я придумал заглавную песню «Мальчики из Сиракуз». И мы вышли в эфир, дебютировали в 11 вечера. в пятницу вечером. Не лучший временной интервал, но он довольно быстро прижился, и Майкл перенес шоу на 8 часов вечера. По пятницам, что является хорошим временным интервалом, прямо перед Маклафлином. Другие шоу, которые он начал, довольно скоро прекратились, потому что для того, чтобы эти шоу работали, вам нужно иметь и модератора, и жюри, и понимать телевидение, которое создает ту атмосферу, что люди пускают вас в свой дом через телевизор.
Мы должны были понять, что это не академическое шоу, нацеленное на академическую аудиторию. Мне повезло. У меня есть группа людей, которые поняли это и стали телезвездами в своем сообществе. Все они хорошо известны как группа Ivory Tower. Я продолжал делать это в течение последних 14 ½ лет. Я сделал это, потому что это был А. много веселья; б. потому что нам приходилось говорить по телевидению очень резкие вещи, которые вы просто не услышите на коммерческих станциях, и у нас была возможность сдвинуть иглу в городе по местным проблемам и проблемам штата. Но это было очень весело, и я буду по нему скучать.
В: Вернемся к вашему пребыванию в должности декана. Вы были деканом с 1990 по 2008 год — годы, когда в средствах массовой информации было много изменений. Что вы считаете одними из основных изменений в медиа? На что вы больше всего оптимистичны в связи с этими изменениями? Что вас больше всего беспокоит в этих изменениях, когда мы приближаемся к будущему?
О: Я очень пессимистичен.
Я напуган. Вы можете проследить все это до двух вещей. Одним из них является подрыв, вызванный цифровой средой, и то, как это повлияло на бизнес-модель газет, серьезных журналов по связям с общественностью и на то, как телевизионные новости продвигают свой бизнес, а также влияние его бизнес-модели в отношении к экономическому коллапсу 2008 года, связанному с ипотечным кризисом. Это был идеальный шторм. Они объединились и уничтожили бизнес-модели серьезной журналистики. Это имело эффект в Сиракузах и по всей стране с ежедневными газетами и сокращениями в отделе новостей, сокращениями журналистских расследований, сокращениями штатов в системе битов. Это оказало влияние даже на New York Times, в которой были сокращения. Все до сих пор бьются над тем, как справиться с перемещением информации с печатных страниц в онлайн и как заплатить за это, и как добиться поддержки рекламы, как заставить людей подписаться на нее онлайн. Итак, мы находимся в центре этой революции. Отрасль экономически неустойчива, и это происходит в то время, когда у нас есть избранный президент, который мало заботится и ничего не знает о свободе Первой поправки и важности СМИ в демократии.
Если когда-либо и была администрация, которая потребует очень тщательного репортажа, так это администрация Трампа, и он приходит в то время, когда у прессы нет ресурсов, которые я бы хотел, чтобы она имела для этого. Поэтому меня очень беспокоит то, что он имеет в виду для будущего свободной прессы Соединенных Штатов и, следовательно, для будущего демократии, поскольку демократии не бывает без свободной и энергичной прессы.
В: Вы родом из Кливленда, штат Огайо, но за последние 25 лет вы погрузились в жизнь сообщества Сиракуз. Вы были вовлечены в местное художественное сообщество. Что побудило вас так активно участвовать в жизни местного сообщества?
О: У меня было два уровня участия. Один был в художественном сообществе, потому что я думаю, что если Сиракузы когда-либо собираются вырваться из депрессии, они должны привлечь больше людей. У нас не хватает людей в Сиракузах. А у нас не хватает людей, потому что люди не хотят туда переезжать. Есть много причин, по которым они не хотят туда переезжать, и одна из них заключается в том, что там нечего делать.
Если у вас нет сильного культурного присутствия, и под этим я подразумеваю музеи, музыку, танцы и все остальное, вы не заставите людей туда переехать. И если это произойдет, предприятия не захотят там создаваться, не будет хорошего пула людей для найма, и весь район останется в застое. И кем мы станем — и это фраза, которую я уже использовал раньше — Амстердамом, Нью-Йорком с Carrier Dome. И в этом нет будущего для Сиракузского университета. Вокруг самого университета должно быть активное сообщество, иначе студенты не захотят туда приходить. К ее чести, [бывший С.Ю. президент] Нэнси Кантор признала это, и ее главным достижением были отношения с горожанами, попытка использовать ресурсы университета для продвижения города. Она поступила так, как я бы этого не сделал, но я думаю, что ее инстинкт был верным. Так что я присоединился к культурному сообществу в качестве члена правления, давал деньги, советовал, писал об искусстве, потому что я люблю искусство и потому что я считаю, что Сиракузы нуждаются в искусстве, чтобы выжить.
На политическом фронте я использовал свою колонку в The Post-Standard для множества разных вещей, но одна из них писала о многих местных проблемах, потому что сообщество не очень хорошо разговаривает само с собой и не хочу столкнуться с реальностью того, почему в Сиракузах ничего не делается. И они этого не делают. Город изменился на удивление мало за 26 лет, что я там прожил. И я чувствовал, что платформа, которую The Post-Standard любезно предоставила мне как обозревателю сообщества, я собирался попытаться, процитирую фразу, «напечатать новости и поднять шум» и указать, где, по моему мнению, местные лидеры, лидеры Олбани были сдерживание города в надежде вызвать общественное обсуждение и внести изменения. И я сделал это по двум причинам: я живу в Сиракузах; Я хотел жить в городе, который был бы лучше, чем он есть, и я понял, что школа Ньюхауса не будет сильной, если город вокруг нее рушится, поэтому я вмешался. Это то, что должны делать граждане.
В: Принимая во внимание прошлые выборы, как вы думаете, каковы обязанности СМИ в будущем?
О: Я не думаю, что обязанности отличаются от обязанностей любой другой администрации.
И это для того, чтобы привлечь их к ответственности; обеспечить рынок идей о том, чего администрация достигает и чего не достигает; выполнять данные обещания; убедиться, что то, что Трамп говорит о своих достижениях, на самом деле является их достижениями, или же он искажает правду, как обычно; очень внимательно следить за тем, что происходит в различных отделах кабинета министров, где будет много изменений. Я думаю, что было бы разумно не тратить свои ресурсы на прикрытие Белого дома. Я думаю, что это будет пустой тратой времени, учитывая людей, которых Трамп назначил для общения со СМИ. Я думаю, было бы гораздо разумнее просто позволить ему общаться так, как он предпочитает, в Твиттере и действительно вкладывать свои ресурсы в то, что на самом деле происходит в сфере обороны, здравоохранения и социальных служб, жилищного строительства и городского развития и так далее. Итак, мы видим, что он на самом деле делает на фронте здравоохранения, на военном фронте и так далее. Если бы я был редактором, я бы вложил туда свои скудные ресурсы, а не имел бы 30-40-50-60 или более человек, освещающих Белый дом, потому что я не думаю, что вы собираетесь сесть на корточки из этого Белого дома.
Дом.
В: Каковы ваши пенсионные планы?
О: Ну, я думаю о нескольких вещах. Одной из возможностей было бы вернуться к тому, что я делал в Нью-Йоркском университете. Я вызвался работать с Американским союзом гражданских свобод в Нью-Йорке и принимал активное участие в их комитете по связям со СМИ, который помогал определять политику союза по вопросам Первой поправки. Я могу подумать о том, чтобы помочь отделению ACLU в Южной Каролине, особенно если администрация Трампа предпримет какие-либо шаги, которые ущемят гражданские свободы, созданные для нас нашими отцами-основателями.
Существует еженедельная газета Саммервилля, и если есть возможность писать для них, я мог бы это сделать.
Я собираюсь проверить и посмотреть, есть ли здесь аналог OASIS в Сиракузах. Я хотел бы преподавать мой курс права Первой поправки, свобода слова и прессы, для взрослой аудитории.
И, наконец, у WCNY появился новый главный операционный директор, Крис Гайгер.
Крис и говорили о расширении веб-сайта WCNY, чтобы он стал гораздо более важным порталом новостей и комментариев в Сиракузах. Если это произойдет, я сказал Крису, что буду счастлив продолжать каким-то образом вносить свой вклад, поэтому, хотя я физически покинул этот район, я не покину его мысленно или журналистски.
До свидания Сиракузы, привет Южная Каролина
Мы попросили бывшего сотрудника S.U. Декан школы Ньюхаус, почему он переехал в Южную Каролину. Его ответ:
«Мы провели часть восьми зим на острове Пальм за пределами Чарльстона. Думаю, понятно, почему мы решили уехать на часть зимы в Сиракузах. Нам понравился пляж на острове Пальм и нам понравился Чарльстон, который находится примерно в 30 минутах езды. В Чарльстоне оживленная культурная жизнь. Все это нам понравилось, поэтому мы переехали в 40 минутах езды от Чарльстона. Мы никогда не заботились о Флориде, а Северная Каролина не так далеко на юге. Налоги [в Южной Каролине] низкие».