Притча о гуманизме: Стихотворение «Притча о жестоком гуманизме», поэт инок59

Притча. Моя коллекция

Притча. Моя коллекция

ВикиЧтение

Моя коллекция
Разумовский Лев Самсонович

Содержание

Притча

Когда Бог создавал души людей, он составлял коктейли из человеческих Качеств, творчески меняя пропорции.

Дошла очередь до души Лены Б. Взял Бог кувшин с гуманизмом и начал лить.

В этот момент по небу пролетала красивая птичка, и Творец отвлекся. Потом посмотрел вниз и ахнул: остальные Качества лить некуда!

Огорчился Бог: халтура получилась… Надо же, какого урода создал!

Капнул сверху немного ума — через край полилось!

— Ну что же, — задумчиво сказал Бог. — Гуманизма чуть-чуть на дне осталось, а практицизма бочка цельная. Остальным так и нальем…

И Бог продолжил работу.

Челноки (Притча о лепешке)

Челноки (Притча о лепешке)
Встретил я недавно одного моего знакомого, некогда работавшего на заводе рядом со мной. Поинтересовался, как дела семейные, как закончил вечерний институт, достроил ли домик на садовом участке. В связи с резким изменением политической и

Притча о вписанном круге

Притча о вписанном круге
Я двигаюсь нынче по дугам,
Я сделался вписанным кругом.
Давно я утратил невольно
Свой облик прямоугольный.
И мне самому непонятно,
Что был я когда-то квадратным.
Я сыздетства был угловатым,
Во всем и за всех виноватым.
Углы мои — с детства

 Притча о малых формах

 Притча о малых формах
И вот мы снова в поселке. Потрепанная в морских штормах, на речных быстринах «Чукчанка» стоит на приколе, увеличив малый флот Чаунской губы еще на единицу. «Чукчанка» ждет новых путешествий…Оставшееся дома самодеятельное «пресс-бюро» не теряло

Глава пятнадцатая Притча о слепых

Глава пятнадцатая
Притча о слепых
1Иногда, осенью или зимой, уже под конец дня, Брейгель испытывает потребность ненадолго оставить мастерскую, оставить свой уютный дом, чтобы понаблюдать, как вокруг Брюсселя, в далеких деревнях, зажигаются первые вечерние огни. Он долго

Притча о зерне

Притча о зерне
В институте самым большим моим удовольствием — даже счастьем — оказался курс старославянского языка. Собственно, этот курс и был тем, к чему я стремилась, когда мечтала заниматься славистикой.Так все четко и логично выстраивалось, оказывается. Процессы

ПРИТЧА

ПРИТЧА
…Впрочем, у меня и в Москве был виноград — не о вещах говорю, живой. Ели виноград, уронили зернышко, два зернышка. Зернышки проросли, завили все окно. Усики, побеги. Виноград на нем, конечно, не рос, но уж очень хорош сам лист! Зимой сох, весной завивал всю стену. Рос он в

Притча о растоптанной розе

Притча о растоптанной розе
…Мы целый день гуляли в Парке культуры имени Горького, катались на карусели и на Чертовом колесе, ели горячие шпикачки в кафе под полотняным навесом. Распускалась сирень, от Москвы-реки дул весенний, но довольно пронзительный ветер. В аллеях,

ПРИТЧА ОБ ОРЛЕ

ПРИТЧА ОБ ОРЛЕ
1В Уральске они расстались.Вечером пошел дождь, нежданный, почти позабытый, — лето и осень стояли сухие. Даль наивно порадовался — говорят, дождь к счастливой дороге; не за себя порадовался. А Пушкин злился: дождь через полчаса сделал дорогу непроезжей. Того

3. Автор и повествователь, масонские дневники и притча о блудном сыне, Орфей, Давил и Гораций

3. Автор и повествователь, масонские дневники и притча о блудном сыне, Орфей, Давил и Гораций
«Ты прав, — писал К. Н. Батюшков Н. И. Гнедичу в июле 1811 года об „Опасном соседе“ и его создателе, — сатира Пушкина есть произведение изящное, оригинальное, а он сам еще

Притча о Соколе

Притча о Соколе
I
Здание, где помещалась учительская семинария, располагалось в то время на самой окраине Семипалатинска. Дальше начиналась голая степь. Оттого и пустынная пыльная улица, по которой в город входили караваны и всадники из аулов, получила свое название —

Притча

Притча
Когда Бог создавал души людей, он составлял коктейли из человеческих Качеств, творчески меняя пропорции.Дошла очередь до души Лены Б. Взял Бог кувшин с гуманизмом и начал лить.В этот момент по небу пролетала красивая птичка, и Творец отвлекся. Потом посмотрел вниз

Библейская притча

Библейская притча
Пришел к ребе кузнец и сказал:— Ребе! Помоги мне в моем горе. Моя жена каждый день бьется головой о стенку.— Обратись к ее разуму, — ответил ребе. Скажи ей, что голова человека дана ему Богом, чтобы думать и творить добрые дела, а не служить молотом для

Притча о березе

Притча о березе
Росла береза на краю елового леса. И была эта береза так широка и раскидиста, что отдельные ее ветки аж в глубину еловника забрались.И так они там привыкли и так прижились, что себя березовыми почитать перестали, а стали считать себя хвойного происхождения.

Суфийская притча

Суфийская притча
Один чревоугодник решил как-то обратиться к духовным ценностям. Хорошенько проштудировав около сотни книг, он, находясь однажды в обществе, где присутствовал суфийский наставник, обратился к последнему со следующим вопросом:– Поясните, пожалуйста,

08)Проблема гуманизма в произведениях А. Де Сент-Экзюпери. «Маленький принц» как сказка-притча

08)Проблема
гуманизма в произведениях А. Де
Сент-Экзюпери. «Маленький принц» как
сказка-притча.

В
сказке сильны романт трад.- это выбор
именно фолькл жанра – сказки. Романтики
обращаются к жанрам устного народного
творчества не случайно. Фольклор – это
детство человеч-ва, а тема детства в
ром-ме явл одной из ключ тем.

«Маленький
принц» был написан в 1943 году, и трагедия
Европы во второй мировой войне,
воспоминания писателя о разгромленной,
оккупированной Франции накладывают
свой отпечаток на произведение. Своей
светлой, грустной и мудрой сказкой
Экзюпери защищал неумирающую человечность,
живую искру в душах людей. В известном
смысле повесть явилась итогом
творческого пути писателя, философским,
художественным его осмыслением.
Потребность в глубоких обобщениях
побудила Сент-Экзюпери обратиться к
жанру притчи. Отсутствие конкретно-исторического
содержания, условность, характерная
для этого жанра, его дидактическая
обусловленность позволили писателю
выразить свои взгляды на волновавшие
его нравственные проблемы времени. Жанр
притчи становится реализатором
размышлений Сент-Экзюпери над сущностью
человеческого бытия.
Сказка, как и
притча, древнейший жанр устного народного
творчества. Она учит человека жить,
вселяет в него оптимизм, утверждает
веру в торжество добра и справедливости.
За фантастичностью сказочной фабулы и
вымысла всегда скрываются реальные
человеческие отношения.
То, что
«Маленький принц» — сказка, мы
определяют по имеющимся в повести
сказочным признакам: фантастическое
путешествие героя, сказочные персонажи
(Лис, Змея, Роза). «Прообразом»
литературной сказки «Маленький принц»
можно считать фольклорную волшебную
сказку с бродячей фабулой: прекрасный
принц из-за несчастной любви покидает
отчий дом и странствует по бесконечным
дорогам в поисках счастья и приключений.
Он старается снискать славу и покорить
тем самым неприступное сердце принцессы.
Сент-Экзюпери берет за основу этот
сюжет, но переосмысливает его по-своему,
даже иронически. Его прекрасный принц
совсем ребенок, страдающий от капризного
и взбалмошного цветка. Естественно, о
счастливом финале со свадьбой не идет
и речи. В скитаниях маленький принц
встречается не со сказочными чудовищами,
а с людьми, околдованными, словно злыми
чарами, эгоистическими и мелочными
страстями.
Но это только внешняя
сторона сюжета. В первую очередь, это
философская сказка. И, следовательно,
за казалось бы простым и незатейливым
сюжетом и иронией скрывается глубокий
смысл. Автор затрагивает в ней отвлеченном
виде через иносказания, метафоры и
символы темы космического масштаба:
добра и зла, жизни и смерти, человеческого
бытия, истинной любви, нравственной
красоты, дружбы, бесконечного одиночества,
взаимоотношения личности и толпы и
многие другие.
Несмотря на то, что
Маленький принц ребенок, ему открывается
истинное видение мира, недоступное даже
взрослому человеку. Да и люди с омертвелыми
душами, которых встречает на своем пути
главный герой, намного страшнее сказочных
чудовищ. Взаимоотношения принца и Розы
намного сложнее, чем отношения принцев
и принцесс из фольклорных сказок. Ведь
именно ради Розы Маленький принц жертвует
материальной оболочкой — он выбирает
телесную смерть.
Поскольку это
философское произведение, то автор
ставит глобальные темы в обобщенно-отвлеченном
виде. Он рассматривает тему Зла в двух
аспектах: с одной стороны — это «микрозло«,
то есть зло внутри отдельно взятого
человека. Это омертвелость и внутренняя
опустошенность жителей планет, которые
олицетворяют собой все человеческие
пороки. И не случайно обитатели планеты
Земли характеризуются через жителей
планет, увиденных Маленьким принцем.
«Земля — планета не простая! На ней
насчитывается сто одиннадцать королей
(в том числе, конечно, и негритянских),
семь тысяч географов, девятьсот тысяч
дельцов, семь с половиной миллионов
пьяниц, триста одиннадцать миллионов
честолюбцев — итого около двух миллиардов
взрослых». Этим автор подчеркивает
то, насколько мелочен и драматичен
современный ему мир. Но Экзюпери вовсе
не пессимист. Он верит в то, что
человечество, подобно Маленькому принцу,
постигнет тайну бытия, и каждый человек
найдет свою путеводную звезду, которая
будет освещать его жизненный путь.

Второй
аспект темы зла можно условно озаглавить
«макрозлом«. Баобабы — это
персонифицированный образ зла вообще.
Одно из толкований этого метафорического
образа связано с фашизмом. Сент-Экзюпери
хотел, чтобы люди заботливо выкорчевывали
несущие в себе зло «баобабы»,
грозившие разорвать планету на части.
«Берегитесь баобабов!» — заклинает
писатель.

Так
же неразрешим конфликт между главным
героем и обитателями планет («странными
взрослыми»). Взрослые никогда не
поймут принца-ребенка. Они чужды друг
другу. Обыватели слепы и глухи к зову
сердца, порыву души. Их трагедия в том,
что они не стремятся стать Личностью.
«Серьезные люди» живут в собственном,
искусственно созданном мирке, отгородившись
от остальных (у каждого своя планета!)
и считают его истинным смыслом бытия!
Эти безликие маски никогда не узнают,
что такое истинная любовь, дружба и
красота.
Из этой темы вытекает
основной принцип романтизма — принцип
двоемирия. Миру обывателя, которому не
доступно духовное начало и миру художника
(Маленький принц, автор, Лис, Роза),
которому присущи нравственные качества,
никогда не соприкоснуться.
Только
Художник способен увидеть сущность —
внутреннюю красоту и гармонию окружающего
его мира. Главный герой говорит внутренней
стороне прекрасного, а не ее внешней
оболочке. Человеческий труд должен
иметь смысл, а не просто превращаться
в механические действия. Любое дело
полезно лишь тогда, когда оно внутренне
прекрасно. В разговоре с географом
затрагивается еще одна важная эстетическая
тема — эфемерность прекрасного. «Красота
недолговечна», — горестно замечает
главный герой. Поэтому Сент-Экзюпери
призывает нас как можно бережнее
относится ко всему прекрасному и
постараться не растерять на трудном
жизненном пути красоту внутри себя —
красоту души и сердца.

Маленький принц — это символ человека
— странника во вселенной, ищущего скрытый
смысл вещей и собственной жизни.
Пустыня
— это символ духовной жажды. Она прекрасна,
ибо в ней таятся родники, найти которые
человеку помогает только сердце.

Притча о сеятелях-гуманистах

Обзор:

Недавний разговор о христианском гуманизме показывает, где могут пересекаться светские и религиозные версии построения лучшего мира, особенно в противостоянии христианскому национализму США.

Время чтения: 10 минут

Большинство христиан, которых я знаю, лучше своего Христа — по крайней мере, так, как он описан в Новом Завете . Они никогда не будут так жестоки, как Христос с хананеянкой; никогда не предполагайте, что человека лучше убить, прежде чем он сможет отвлечь верующих; никогда не говорите о приближающемся судном дне, когда пшеница будет отделена от плевел, а плева брошена в «печь огненную», чтобы испытать «великий плач и скрежет зубов».

(И так далее, и так далее, и так далее.)

Но это также и не тот Христос, которого узнают большинство моих друзей-христиан, судя по рассказам, рассказанным им в их обнадеживающих, блестяще стремящихся духовных общинах. Они узнают притчу о добром самаритянине, а не ужасную встречу Христа с хананеянкой или то, как он помогает демонической силе убить стадо свиней. Они будут цитировать стихи, в которых Христос проповедует присутствие с ближним в болезни, бедности и тюрьме — действительно, для возлюбив ближнего своего, — над стихами, прямо сеющими разделение идеей избранных, и суровым судом над теми, которым не суждено спастись.

И даже столкнувшись с настоящей неразберихой притчи, вроде притчи о сеятеле (в которой «сеятель» намеренно сеет на разных участках, из которых только один способствует цветению), они склоняются к самые чуткие чтения, которые они могут. Сеятель просто очень оптимистичен! Сеятель любит все земли, которые он засеет! Да, даже те, где он знает Слово, никогда не будут процветать из-за плохой природы земли или вмешательства дьявола! Это все еще сделано с одинаковой любовью!

Достаточно сказать, что это одна из самых больших проблем для меня как светского гуманиста с большой палаткой: помнить, что полнота библейского Христа — это не тот Христос, который дает столь многим христианам, я знаю, столько силы в трудные времена, и поэтому много любви, мужества и убежденности, поскольку они делают потрясающую работу в своих районах, как и в своих мирах.

Да, важно помнить, что библейский Христос говорит и творит ужасные вещи, особенно если я хочу углубить понимание христиан, которые тоже выбирают ненавистные слова и дела. Но я также хочу отметить людей, которые делают все возможное с тем словарным запасом, который им дан, потому что это , а не гуманист, чтобы требовать, чтобы все в этом восьмимиллиардном мире разделяли вместо этого мою космологию. Вместо того, чтобы ждать, пока все поменяются командами, нам нужно сотрудничать со всеми, кто готов, здесь и сейчас, чтобы построить мир большего достоинства для всех.

Итак, когда я наткнулся на прекрасное интервью о христианском гуманизме, я был рад увидеть, как много общего у нас, гуманистов. Я также был глубоко проинформирован, конечно, о том, чем отличаются религиозные и светские версии — но эй, люди — страстная группа, не так ли?

То, что мы делаем со своими увлечениями, важнее всего.

Бретертон и Брукс: исследование контрастов

Журнал комментариев недавно попросил Дэвида Брукса побеседовать с Люком Бретертоном о христианском гуманизме, теме, с которой Брукс, по-видимому, был мало знаком ранее. Я нахожу Брукса разочаровывающим чтением, в общем и целом, потому что в его статьях для The New York Times есть определенные черты любопытства, но он также так строго придерживается ошибочных предположений, что в конечном итоге позволяет ему чувствовать себя комфортно в начальных пунктах. зрения.

Если бы кто-то и мог заставить его мыслить немного шире, то это наверняка был бы гуманист из той же религиозной ткани. А теолог Люк Бретертон отлично справляется с описанием основных аспектов гуманистической философии. Как он ранее отмечает:

Все гуманистические традиции начинаются с вопросов: Что значит быть человеком? И как мы ценим достоинство и ценность каждого человека? Ответы на эти вопросы влияют не только на то, как мы понимаем и ценим человека, но и на то, как мы оцениваем различные виды политических, экономических и социальных проектов. Выявляет ли тот или иной образ действий то, что является полностью человеческим, или нет?

Позже он подчеркивает важность видеть нашу общую человечность в страданиях ближних, потому что

[вы] не открываете свою человечность через преодоление боли, трагических потерь или двусмысленных, конфликтных, сложных отношений. Это не гностицизм. Это не движение за пределы материальных условий и реалий нашей жизни. Это всегда движение в — страдания, травмы, угнетающие условия и глубоко израненная природа того, что значит быть человеком к востоку от Эдема.

Вот почему

Настоящим человеком является мать, ухаживающая за ребенком. Это подтирание задницы пожилого пациента с деменцией, который слишком болен, чтобы сделать это для себя. … [И] заключенные полностью люди; они не менее человечны, чем свободные. [T] самый бедный человек без образования обладает полным достоинством и должен иметь такую ​​же полную возможность участвовать в определении своих условий жизни и работы, как и выпускник Гарварда, живущий в пентхаусе.

Самое замечательное в том, что гуманизм Бретертона великолепен, потому что

Если я буду с полным достоинством относиться только к тем, кто находится на моей идеологической волне, то я не собираюсь с достоинством относиться к тем, кого считаю врагами. И это часть поляризации, которую мы наблюдаем сегодня, когда так много людей готовы относиться к другим с уважением и признавать их заслуживающими заботы, если  они следуют узкому идеологическому списку. Если они этого не делают, то с ними обращаются бесчеловечно. Даже если, как кажется, сегодня это происходит все чаще и чаще, они ваша собственная семья.

Принимая во внимание, что если у меня есть какое-то представление о том, кто вы есть, лежащее за пределами наших идеологических различий, кто вы есть больше, чем имманентное или полезное, тогда вас нельзя свести к набору идеологических обязательств. Для вас это нечто большее. Я думаю, что это имеет большое значение для нас сегодня.

Действительно.

Теперь очевидно, что интервью Бретертона обслуживает христианскую аудиторию Comment , поскольку оно связывает все эти идеи с предполагаемой необходимостью Христа. По его мнению, именно через созерцание Христа возможно увидеть Другого и посидеть со страданием. Именно через жертву Христа полностью реализуется универсальность нашей человечности.

Но Бретертон, в конце концов, христианин гуманист, так что ничего из этого не удивляет. Если он считает, что «глубокий дар христианского гуманизма» заключается в том, что он позволяет глубже встретиться со Христом, отдавая приоритет «движению в место страданий, угнетения и слабости”, что ж, пусть будет так. Подарок для меня здесь заключается в том, что Бретертон использует словарь своей культуры, чтобы вообще присутствовать при страдании, угнетении и слабости. Это наша общая основа.

И самое приятное? Бретертон чертовски хорош в использовании своих терминов, чтобы подчеркнуть антигуманизм как в определенных религиозных сообществах, так и в светских идеологиях. Хотел бы я, чтобы он был более щедрым и откровенным в отношении светского гуманизма, который также имеет трансцендентные цели? Абсолютно. Но линия, которой он придерживается в этом интервью с более осуждающим христианином, все же позволяет ему делать хорошую гуманистическую работу.

Проблема с личным совершенством

Вы можете увидеть остроумие Бретертона, в частности, в одном ответе, когда он отвечает на попытку Брукса привести доводы в пользу христианской исключительности по сравнению со всеми другими верами.

Как предлагает Брукс:

Теперь, когда у нас есть некоторое представление о том, с чего начинается христианский гуманизм — личность Иисуса как полноценного человека, — я хочу спросить вас: что это дает нам? Спрошу так: в еврейской традиции есть изображения человека. И некоторые из них — совершенно особенные люди: Моисей, Исаак, Иаков, Ревекка, Ноеминь. Но они определенно несовершенны. Акт восхищения ими и даже попытка их копирования не является актом выхода за пределы человеческого. Христианский гуманизм кажется совсем другим, поскольку он пытается имитировать настоящего совершенного человека, не так ли?

Опять же, библейский Христос абсолютно не совершенен. Христос говорит и делает ужасные вещи, которые более сострадательным христианам трудно исправить (как и многие из них, опираясь на более добрые анекдоты в Новом Завете ). Более того, совершенство было бы ужасной вещью для любого гуманиста, притворяющегося достижимым. Так что же отвечает Бретертон?

Суть фигуры Христа в том, что мы становимся более способными обитать и присутствовать в бренной плоти. В человечестве Христа мы открываем свое собственное. Это не созерцание Зевса, некоего бессмертного тела, которое не страдает. Это всегда — и это восходит к Евангелию от Иоанна и представлению Христа Пилатом непосредственно перед распятием — это всегда созерцание сокрушенного тела Христа. Тот, кто стоит перед Пилатом и толпой, — это тот, кого бьют, связывают и собираются казнить. Мы созерцаем и копируем того, кто подлежит предательству, ложному обвинению, тюремному заключению и государственному, судебному умерщвлению.

Теперь мне определенно не нужно думать о Христе, чтобы не забывать заботиться о других. Сегодня в мире много людей, которые живут с хронической болью, проводят всю свою жизнь на свалках и ядовитых свалках, несправедливо тлеют в тюрьмах, подвергаются пыткам, изнасилованиям и убийствам, продаются в рабство по контракту и живут в одиночестве. там, пока их тела не будут найдены, выброшены и заменены.

Мне не нужен посредник, чтобы любить, скорбеть и заботиться о своем ближнем.

Но для гуманиста, искренне верящего в бога? И кто искренне верит, что этот бог во Христе? Это солидный ответ на попытку другого христианина действовать так, как будто стремление к совершенству важнее, чем показываться — однако, где и в какой бы форме мы ни были — друг другу такими, какие мы есть.

Вместо того, чтобы ждать, пока все поменяются командами, нам нужно сотрудничать со всеми желающими, здесь и сейчас, чтобы построить мир большего достоинства для всех.

Критика эгоистичных христиан и секуляризма

Бретертон очень осторожен в своих высказываниях. Говоря с кем-то, кто, по сути, полностью отвергает секуляризм и считает Макиавелли единственной реальной альтернативой христианской практике, он не упускает возможности подчеркнуть, что секулярный гуманизм также может предложить путь к общению друг с другом. Но он и не закрывает эту возможность. С этой целью он отмечает, что

Ваша поддержка делает нашу работу возможной

OnlySky гордится тем, что является организацией, финансируемой читателями и призванной защищать светскую демократию Америки с помощью основанной на реальности журналистики, рассказывания историй и комментариев.

Ежемесячно

$9

12 долларов

30 долларов

Другой
Сумма пожертвования

$

Ежегодно

84 доллара

$144

360 долларов США

Другой
Сумма пожертвования

$

Ваш вклад оценен.

Согласны платить сборы? ($0)

Плата за транзакцию не требуется, но она направляет больше денег на поддержку нашей миссии.

Подпишитесь на нашу рассылку

Каждый вклад гарантирует нашу редакционную независимость, дает нам возможность создавать истории, недоступные другим, и делает нашу работу открытой и доступной для всех. Это займет всего минуту. И вы можете отменить в любое время. Спасибо за поддержку!

Единовременные взносы ➛

[] ранний современный шаг, направленный на то, чтобы свести человека к полностью имманентному горизонту отсчета, сосредоточенному на корыстном преследовании материальных целей, характеризует либертарианство, а также различные нерелигиозные формы анархизма, социализма и либерализма. как и многие другие современные философии. Это антропоцентрические формы гуманизма, которые сделали человека единственным мерилом всего.

А также, что

Гуманизм, оторванный от трансцендентной точки отсчета, без нематериального телоса или конца, по своей сути противоречив и деструктивен. Вы начинаете с усилий по созданию советского человека, а заканчиваете ГУЛАГом. Вы начинаете с усилий по созданию немецкого Отечества, а заканчиваете Холокостом.

Все это правда, потому что не все светские идеологии гуманистичны. Заметили ли вы, однако, что ни одна из этих конструкций не исключает секуляризма в целом? Всего определенные антропоцентрические модели, нерелигиозность, лишенная трансцендентного конца.

Однако более важно то, что эта базовая критика нетрансцендентных идеологий также распространяется на христианство, которое, по мнению Бретертона, совершает ту же ошибку. Одна история христианства, в частности, «Запад к остальным», заслуживает особого внимания. В нем Бретертон обрисовывает в общих чертах понятие западной исключительности, центрирование « европейского человека как меры того, что значит быть человеком», что создает

необходимость защищать христианство,  не  во имя защиты провозглашения Иисуса Христа Господом и Спасителем, а во имя защиты европейскости как высоты человечества по сравнению с тем, что считается декадентским или антихристианские элементы внутри. И тогда ощущается потребность защищать это «христианство» от того, что одолеет его извне, — это может быть ислам, коммунизм, Китай или что бы то ни было.

Примером этого может служить что-то вроде «Французского действия» — движения, возникшего в конце девятнадцатого века и по-настоящему расцветшего в начале двадцатого, а затем питавшегося поддержкой режима Виши во Франции во время Второй мировой войны, которое явно сотрудничал с нацистами и сам был фашистом. Лидеры Action Française не были христианами, но они рассматривали христианство как жизненно важный культурный якорь для обеспечения славы Франции как цивилизации. Они утверждали, что защищают семью, веру и флаг от секуляризирующих, либеральных, коммунистических и других сил, которые, как считалось, угрожали «величию» Франции. Короче говоря, они хотели снова сделать Францию ​​великой.

А оттуда? Брукс и Бретертон открыто и с полным согласием говорят о тревожном подъеме христианского национализма в США сегодня.

Итак, нет, я не согласен со всем, что говорит Бретертон. В его интервью не признается множество форм светского гуманизма, которые преследуют более широкие возможности человечества, и он опускает многие формы светского активизма, в которых абсолютно точно есть «место для хрупкости и хрупкости того, что значит быть человеком… [и ] за центральную роль взаимной заботы и несения бремени друг друга».

Но работа, которую он здесь делает, не связана с обслуживанием таких светских гуманистов, как я. (У нас все в порядке. Опять же, нам не нужны посредники, чтобы понять важность присутствия.) Скорее, речь идет о том, чтобы связаться с группой христиан, которые могут оказаться поглощенными, особенно в этот момент в политике США, в действительно анти -гуманистический подход к миру. Даже такие люди, как Брукс, у которого, по крайней мере, хватило самосознания, чтобы признать, что его идея «возрастания во Христе» была фиксацией на «блаженных, совершенных вещах», и что он поступил бы правильно, если бы рассмотрел практику веры, которая включала бы жить, работать и учиться вместе с другими людьми.

Что является частью большого гуманизма, который мы все могли бы улучшить: знать, где наша борьба, и показываться, чтобы внести свой вклад в нее.

Потому что так легко провести всю жизнь, выискивая недостатки в чужих убеждениях.

И все же мир полон кризисов, которые требуют нашего присутствия друг с другом прямо сейчас — сегодня! — с какими бы космологиями мы ни придерживались. В изменении климата. В войне. В болезни. На фоне роста инфляции и сопутствующих экономических кризисов. Через пращи и стрелы разжигающей ненависть политики и карающего правосудия.

Мы можем интеллектуализировать неудачные истории друг друга, пока коровы не вернутся домой. (И даже после. Кто знает? Их может развлекать наша болтовня!)

Но гуманисты среди нас знают, что мы должны работать лучше.

И будет —

Создавая лучшие истории даже из ошибочных прецедентов и вместо этого делясь ими.

Притча о сеятелях-гуманистах

Сеятель пошел сеять, как в былые дни, но поле теперь было намного больше, и на нем было достаточно места, чтобы взрастить по крайней мере восемь миллиардов, если ничего не пойдет не так.

За исключением того, что всегда что-то шло не так, потому что сеятель никогда не умел сеять семена только там, где они должны были прорасти.

Тем не менее, признав свое несовершенство, сеятель был укреплен против самого худшего.

Итак, сеятель призвал на помощь своих соседей. Не все они были одинаково опытны в работе, но все, кто пришел, увидели пользу от участия.

И сеятель начал учить тому, что знал, хотя было над чем подумать: что делать, если земля каменистая, что делать, если появились шипы, что делать, если семя упало на дорогу. Так много хороших вопросов и идей от всех остальных сеятелей!

Вскоре первый сеятель перестал учить на время, достаточное для того, чтобы послушать и пригласить других разделить учение.

Вместе сеятели составили множество планов по ограничению потерь. Чтобы улучшить почву, где они могли. Чтобы сделать семя более устойчивым, где это возможно. Чтобы совершенствовать и делиться инструментами по пути. И они не остановились бы и на севе, а остались бы и охраняли свой растущий урожай от всякого мыслимого вора, болезни и бури.

Сеятели, конечно, не всегда соглашались. Каждый происходил из разных стран и обычаев. Каждый видел поле, семя и других сеятелей с разных точек зрения.

Иногда возникают разногласия. Иногда сеятели растрачивали семена и портили почву в ссорах, тогда как другие великие идеи просто терпели неудачу в реализации.

И все же они учились на своих ошибках, хотя бы достаточно долго, чтобы совершать новые. Поскольку никто из них не был совершенен, и все же, с более полным осознанием всех своих недостатков, они с каждым сезоном были лучше подготовлены, чтобы смягчить самое худшее.

Так продолжалось между этими многими сеятелями, и так продолжается теперь: ибо поле все растет, и число сеятелей тоже все растет.

Но всякий раз, когда сеятель устает и поднимает свой взор от местного участка, что, по-твоему, он видит, что укрепляет его решимость?

Прекрасные и крепкие культуры? Может быть.

Пустынные участки со скудными плодами? Возможно.

Но всегда их собратья-сеятели. Всегда их соседи по полю.

Каждый сажает по-своему — а не просто семенами в землю. А также зародыш необычной идеи, революционной идеи:

Что, делая это вместе, во что бы то ни стало, они уже пожинают лучший мир.

Христианский гуманизм — Энциклопедия Нового Света

Притчу о добром самаритянине часто приводят как пример гуманистического начала в христианском учении.

Христианский гуманизм — это вера в то, что человеческая свобода, индивидуальная совесть и ничем не обремененное рациональное исследование совместимы с практикой христианства или даже являются неотъемлемой частью его доктрины. Он представляет собой философский союз христианской веры и классических гуманистических принципов.

Древние корни христианского гуманизма можно увидеть в учении Иисуса о притче о добром самаритянине и акценте святого Павла на свободе от внешних ограничений религиозного закона, а также в обращении христианских апологетов к классическому учению. Хотя его корни, таким образом, уходят в глубокую древность, христианский гуманизм более непосредственно вырос из христианской схоластики и гуманизма эпохи Возрождения, оба из которых возникли в результате повторного открытия в Европе классических латинских и греческих текстов.

Гуманизм эпохи Возрождения обычно подчеркивал человеческое достоинство, красоту и потенциал и выступал против религиозного авторитаризма католической церкви. В то время как гуманисты эпохи Возрождения подчеркивали науку и чувственность, христианские гуманисты использовали принципы классического обучения, чтобы сосредоточиться на библейских исследованиях, теологии и важности индивидуальной совести, тем самым создавая интеллектуальные основы протестантской Реформации.

Более поздние христианские гуманисты бросили вызов не только католической церкви, но и авторитету самой Библии и разработали либеральное христианское богословие конца девятнадцатого и начала двадцатого веков, подчеркивая человечность Иисуса и реализацию Царства Божьего в христианском сообществе. Сегодня этот термин описывает множество философских и теологических взглядов, но имеет тенденцию отвергать секуляристские идеологии, которые стремятся устранить религиозные дискуссии с политической арены.

Содержание

• 1 Происхождение
• 2 Фон
• 3 Возрождение
• 4 Реформация и после
• 5 Наследие
• 6 См. также
• 7 Каталожные номера
• 8 кредитов

Истоки

Христианский гуманизм можно рассматривать как лежащий в основе христианского послания. Сам Иисус считал заповедь «Возлюби ближнего твоего, как самого себя» (Луки 10:27, Левит 19:18) важной. Притча о добром самаритянине демонстрирует этот принцип в действии, подчеркивая, что даже представитель презираемого социального класса может олицетворять истинную религию больше, чем священники. В другом месте Иисус подчеркивал, что благотворительные дела, такие как кормление голодных и забота о больных, важнее, чем простое признание его «Господом» (Матфея 25:34-40).

Юстин Мученик

Сочинения святого Павла, первого христианского писателя, можно интерпретировать как приложение классических греческих идей к традиционным еврейским верованиям и, таким образом, развитие новой религиозной философии. Павел подчеркивал свободу христиан-язычников от иудейского закона и писал о свободе индивидуальной совести в личных отношениях с Богом. Более прямой тип христианского гуманизма можно увидеть во втором веке в трудах Иустина Мученика. Юстин продемонстрировал полезность классического учения для донесения христианского послания до языческой аудитории, а также указал на ценность достижений самой классической культуры в своем Апология и другие работы.

Много лет спустя отцы церкви также использовали классические знания для развития христианского богословия и разъяснения его аудитории в Римской империи. Апологеты, такие как Ориген, вели диалоги с языческими писателями и ссылались на классические тексты для защиты христианской веры. Развитие богословия Логоса, критическая фаза эволюции зрелого тринитарного учения, возникло в результате применения греческих философских идей к христианскому учению. Позже влиятельные труды Василия Кесарийского и Григория Нисского, например, подтвердили приверженность использованию дохристианских знаний, особенно в том, что касалось материального мира, а не метафизических верований.

Предыстория

Однако после мусульманского завоевания греческое образование было в значительной степени утрачено западным (латинским) христианством. Повторное открытие и перевод формально утерянных греческих текстов в Европе, особенно текстов Аристотеля, привели к появлению новых подходов к богословию.

Работа Пьера Абеляра (начало XII в.), в которой подчеркивалось использование формальной логики как для выявления, так и для примирения противоречий в трудах отцов церкви, встретила сильное сопротивление со стороны церкви, но также высвободила мощный новый дух в богословских исследованиях. После периода церковной реакции, когда некоторые аспекты классического учения были исключены из теологического дискурса, такие писатели, как Фома Аквинский (тринадцатый век), преуспели, хотя и не без значительных трудностей, в установлении того, что аристотелевские принципы могут быть использованы в качестве эффективного инструмента для выражения христианское богословие.

Ренессанс

Джованни Пико делла Мирандола

Как христианские, так и классические гуманисты придавали большое значение изучению древних языков, а именно греческого и латыни. Христианские гуманисты также изучали иврит, уделяя особое внимание библейским и святоотеческим писаниям, церковной реформе, церковному образованию и проповеди. Если нехристианский гуманизм ценил земную красоту как нечто само по себе достойное, то христианский гуманизм ценил земное существование именно в сочетании с христианской верой. Христианский гуманизм пережил взрыв в эпоху Возрождения, проистекавший из возросшей веры в возможности человечества в сочетании с все еще твердой преданностью христианской вере.

Одним из первых великих текстов формирующейся христианской гуманистической традиции была «Речь о достоинстве человека» Джованни Пико делла Мирандола (ок. 1486 г.). Однако страна, где родился Пико, Италия, больше склонялась к гражданскому гуманизму, в то время как специфически христианский гуманизм стремился закрепиться дальше на севере, во время того, что сейчас называют Северным Возрождением. Таким образом, итальянские университеты и академические круги подчеркивали классическую мифологию и литературу как источник знаний, в то время как университеты Священной Римской империи, Франции, Англии и Нидерландов больше применяли классические знания к изучению отцов церкви и библейских текстов.

Ближе к концу пятнадцатого века Иоганн Рейхлин стал поборником гуманистического дела, когда он защищал право евреев читать Талмуд и другие еврейские произведения, которые консервативные доминиканские интеллектуальные лидеры в Германии настаивали на запрете как антихристианские. , вызвав серьезные дебаты между гуманистами и традиционалистами в великих университетах Европы. Младший современник Рейхлина, Эразм Роттердамский, стал ведущим мыслителем-христианином-гуманистом той эпохи и завершил первый Новый Завет на греческом языке в 1514 году. Его работа сыграет важную роль в богословских дебатах ранней протестантской Реформации.

Реформация и последующие периоды

Жан Кальвин

Эразм

Таким образом, христианский гуманизм расцвел в эпоху Возрождения и был привлечен преданными христианами к изучению источников Нового Завета и еврейской Библии. Изобретение подвижных литер, новых чернил и повсеместное производство бумаги впервые передали практически все человеческие знания в руки грамотных христиан, начиная с публикации критических изданий Библии и Отцов Церкви, а затем охватив другие дисциплины. .

Эразм положил начало этому движению, опубликовав Новый Завет на греческом языке, что вызвало бурю интереса к «оригинальному» тексту Библии. Мартин Лютер пошел еще дальше, переведя Священные Писания на свой родной немецкий язык и выступив за «свободу христианской совести» толкования Священных Писаний без вмешательства со стороны католической церкви.

Джон Кальвин в Сорбонне начал изучать Священные Писания на языках оригинала, в конце концов написав свой влиятельный комментарий ко всему христианскому Ветхому и Новому Завету. Каждый из кандидатов на рукоположенное служение в реформатских церквях в кальвинистской традиции должен был изучить Ветхий Завет на иврите и Новый Завет на греческом, чтобы соответствовать требованиям. В Англии христианский гуманизм имел влияние при дворе короля Генриха VIII, где он сыграл важную роль в создании англиканской церкви.

Тем временем христианский гуманизм продолжал находить сторонников и в католической традиции. Эразм, например, остался католиком, а многие ведущие мыслители Контрреформации были глубоко погружены в христианскую гуманистическую мысль. К началу восемнадцатого века христианский гуманизм был господствующей интеллектуальной мыслью Европы.

Наследие

Джон Локк

Федор Достоевский

Как основное интеллектуальное движение, заложившее основу протестантской Реформации, наследие христианского гуманизма огромно. В последующие десятилетия и столетия христиане продолжали использовать исторические и культурные основы христианской веры, что привело к появлению ряда философских и религиозных взглядов на природу человеческого знания и божественного откровения.

Просвещение середины восемнадцатого века в Европе привело к разделению религиозных и светских институтов и еще более радикальным образом бросило вызов христианской вере. В то же время идея богоданных прав человека, находящихся вне власти любого правительства, инициированная английским философом Джоном Локком и закрепленная в Декларации независимости США, представляет собой прямой продукт христианского гуманистического мышления.

Библейская критика и развитие либерального богословия в конце девятнадцатого века также могут рассматриваться как проявления христианского гуманистического духа. Однако христианский гуманизм не дотягивает до светского гуманизма, который стремится отделить любой религиозный дискурс от публичных политических дебатов. Действительно, христианский гуманизм подчеркивает необходимость применения христианских принципов во всех сферах общественной и частной жизни.

Сегодня термин «христианский гуманизм» широко используется для обозначения самых разных точек зрения, в том числе таких христианских писателей, как Федор Достоевский, Г.К. Честертон, К.С. Льюис, Дж.Р.Р. Толкиена, Анри-Ирене Марру и Александра Солженицына.

См. также

• Христианство
• Гуманизм
• Персонализм
• Т.С. Элиот
• Эразмус
• Сёрен Кьеркегор
• Жак Маритен
• Томас Мор
• Блез Паскаль

Ссылки

Ссылки ISBN поддерживают NWE за счет реферальных сборов

• Бекетт, Джон П. Христианский гуманизм: сотворение, искупление и реинтеграция . Лэнхэм, Мэриленд: University Press of America, 2004. ISBN 9780761828075.
• Д’Арси, Мартин С. Гуманизм и христианство . Нью-Йорк: The World Publishing Company, 1969. OCLC 3888.

.

• Лемерль, Поль. Византийский гуманизм. Первая фаза: заметки и замечания об образовании и культуре Византии от ее истоков до X века . Канберра: Австралийская ассоциация византийских исследований, 1986. OCLC 16808726.

.

• Осер, Ли. Возвращение христианского гуманизма: Честертон, Элиот, Толкин и исторический роман . Колумбия: University of Missouri Press, 2007. ISBN 9780826217752.
• Шоу, Джозеф М. Чтения по христианскому гуманизму . Миннеаполис: паб Аугсбург. House, 1982. ISBN 9780806619385.

Кредиты

Энциклопедия Нового Света авторов и редакторов переписали и завершили Википедия статья
в соответствии со стандартами New World Encyclopedia .